Стройка

Раз-два, три-четыре. Рифмы не и не будет, как и смысла. Пять-шесть, семь-восемь. Шаг-два-три. Поспешно, но с постоянными остановками. Шаг-шаг. Жаль, нет копыт, цок-цок было бы к месту. Впрочем... Зима ведь. Хрусть-хрусть, снег под лапами. Клац-клац, когти по тротуару. Люди спешно отступают, уходят кто куда. Дети тянутся или замирают, слезы медленно застывают на морозе. Чей-то страх... Как он звучит? Натянутая тишина и тук-тук - сердечко. Того и гляди, сломаются ребра, осколками прорезая плоть и кожу, выпуская страх, запертый в сердце. Боятся. Кого? Зашуганного зверька размером немногим меньше их? Зазря боятся. Он их не тронет, уж точно не он. Хруст. Ветка сломалась под лапой. Надо же, он уже давно идет не по тротуарам, странно даже, что не заметил еще. И снова треск снега под лапами.
Что впереди? Впереди здание. Огромное, окруженное людьми и машинами, звуками и запахами, грозящими лишить и слуха, и зрения, и обоняния. Зачем идти? Да просто так, назад уж не вернешься, а там, быть может, иных собак нет. А люди... Порой они делятся едой, не ведая, кому и что дарят. Он ведь не в силах даже отблагодарить их, и, не будь он вечно голоден, отказывался бы от их даров. Люди... они страшные. Во всех смыслах. Вроде и слабы, бессильны, но они не боятся ничего из того, что пугает всякое здоровое разумом существо. Рыжий лично имел сомнительное удовольствие наблюдать, как человек сунулся в распахнувшуюся вдруг пасть автомобиля. Он, полугодовалый еще щенок, тогда со скрытым от него самого желанием ждал, что пасть захлопнется, наказав глупого чудака. Этого не случилось, и автомобиль не отреагировал даже и на пинок по колесу.
Шипение и фырчание, резкое и громкое. Не нужно поворачивать голову и даже настороженно потягивать носом воздух, чтобы понять, кто это. Кошка. Кажущаяся столь огромной, черная, с яркими желтыми глазами. Страх. Почему его все боятся? Он сам, помятуя, откуда взялись шрамы, бежит прочь от них, а они - боятся. Глупые.
Цок-цок, клац-клац, когти по холодному и твердому. Как домашние (слово "элита", бесвкусное и неприятное на ощупь, слишком величественное для столь низкого смысла, оно и не желает приходить в голову и оставаться в ней) терпят холод? Его лапы загрубели, но ведь они живут с людьми, а у людей кожа тонкая и розовая, ведь они не касаются ею земли. Рыжий слишком давно не видел домашних близко, он долго избегал их. Это сейчас что-то переклинило в голове, и он вышел.
Покосившись на перепуганную кошку, Рыжий поспешил пройти мимо - ясна еще память о том, как же больно ранят кошачьи когти. Те самые, что, как кажется, не видны.
Рыжий поспешно перешел дорогу и, наконец, достиг того, что внушает ужас, но обещает стать золотой жилой. Немало еще тех, кто просто так спешит обидеть, и почти все они - среди людей. Да, это минус, пусть и не главный. Но здесь наверняка можно чем-нибудь разжиться. Осталось лишь узнать, что грозит помимо людей червю в собачьей шкуре, есть ли здесь те, кто прогонит его.
И вновь цок-цок-цок, клац-клац слышится сквозь топот. Он решил держаться вдали от людей, но от того не легче. И Рыжий, вытянувшийся было во весь свой немалый рост для проверки местности, вновь сжался, уменьшившись, как кажется, раза в полтора. На мгновение возникший уверенный в себе, заинтересованный в развитии зверь исчез, вновь уступив место бесхребетной нелетающей пташке. Зашуганной, но решившей остаться. Быстро обежать территорию - дело нескольких минут. Чисто. Никого. Только люди, птицы, кошки и вот он. Несколько мелких собак спешно удалились, а кроме них никого не было. Похоже, повезло, и Рыжему осталось толькл решить одну проблему. Прямо заявить всем, кто он и что здесь делает или тихо сидеть, словно мышь в норе. Уходить он отсюда не будет, уж точно - темнеет, а следующая попытка исследоватт местность может оказаться не такой удачной.
Еще пару мгновений помедлив, бездомыш позволил себе наконец упасть у стены, мысленно настраиваясь на сожительство с людьми и машинами. Будет еще шумнее, но отсюда его не прогонят летом, когда возобновится строительство. Не идеальный, но дом. Дом, мать его. Но на душе у таких, как он, всегда неспокойно.

локацию занял

...Гул все нарастает. Сначала тихий, где-то на краю слышимости, он медленно вторгается в сознание, вытесняет мысли и чувства, поглощает их, оставляя лишь дымный след, да и тот медленно растворяется, подобно тонкому аромату духов. Столь приятному, но неощутимому. Громче, громче, еще громче... И вот, когда самое время для резкого, звучного БУМ, он стремительно спадает, обращаясь в смутное жужжание на низкой ноте. Вдох-выдох, бум-бум сердце - и он вновь возвращается. От шума дробятся кости, словно мысли, рвется плоть, словно легкая ткань сознания. И вот, когда он сам почти обратился в пыль, гул затих и растворится в пространстве насовсем, без единого намека на то, что он вообще имел место быть. И медленно, по капле о собирается в единое целое, пытаясь повторить сделанное и в голове. Но мысли - не плоть, нельзя увидеть, когда они на месте, а когда что-то нужно сдвинуть. Кто-то еще чувствует, но не он.
Даже во сне нет ему покоя. Здесь он не может даже убежать, и всякий раз гул кошмаром приходит в его запертый глубоко-глубоко мирок, мирок, невидимый никому более. Всякий раз роем пчел кружить, то сужая кольцо, то создавая иллюзию свободы. Он редко уходит насовсем, редко дарит истинную свободу, и никогда еще не было такого, чтобы он не пришел совсем. Рыжий давно уже перестал просыпаться с воем, и лишь характерно дергающееся тело пса ныне говорит о том, что былой ужас никуда не ушел, что он здесь, рядом. Кто-то забывается во сне, но ему и там покоя не видать. Неясно только, сон ли ломает его или он сам создает сны.
- Собачка!
Дзынь! Все рассыпалось на сотни осколков, появившийся было чистый мир исчез, растворился, вернув пса в реальность. Рыжий моргнул и замер, боясь громко дышать. Боясь вообще дышать.
Топ-топ, шаг за шагом, спешно и неотвратимо. Ближе и ближе, ребенок постепенно сокращает расстояние, не ведая, что творит, не ведая, в какой он опасности. Кинь в пса камень - и он убежит, но посмей его задеть - живым не уйдешь. Он только с виду молод и глуп, где-то там, глубоко в голове, засело знание. Притронься - и оно выйдет наружу, клыки сами собой найдут шею, как магнит находит железо. Ребенок не ведает, что может убить и себя, и собачку, притягательную, словно сам огонь. Всякий хочет его задеть, и всякий обжегается.
Слишком, слишком близко, а он все лежит и смотрит. Это как во сне, только теперь глаза открыты, и он видит опасность. А шевельнуться - никак, нельзя, невозможно. Он мог бы, да не помнит, как, а вместо желания убежать - желание стать в десятки раз меньше.
Появился второй нападающий, куда крупнее первого, и уж точно он быстрее движется. Рыжий перевел взгляд еа него, потом на первого, снова на него и назад. Он разрывался между тем и другим, и в итоге сработало что-то еще. Медленно он подался назад, словно эти несчастные сантиметры спасут его. Но вместо желающего избежать опасности щенка всегда видят лишь пружину, что сейчас распрямится и подарит смерть, они видят опасность в том, кого сами пугают. И круг, что хуже всего, может разомкнуться.
- Пшел! Пшел вон отсюда!
Пружина подтянулась, металлическая лента стала цилиндром, и ясно, что дальше отступать уже некуда, только вперед. Рыжий окончательно сжался, все еще надеясь, что опасность минует. Ком снега в морду, однако, подтвердил опасения. С визгом взлетев в воздух, Рыж по приземлении развернулся и рванул бежать, с места набрав приличную скорость. Продержался, однако, он недолго, и остановился на границе занятой территории - отдышаться.
Нужно место с меньшим количеством людей, это точно. Но куда? Единожды он уже ошибся, хотя отказываться от места не станет. Но нужно, чтоб было, куда бежать, чуть что. И, желательно, поближе к нынешнему "дому". Что-то подсказывает, что скоро станет сложнее даже передвигаться по территории, не говоря уже о том, чтобы что-то захватить. А захватывать, похоже, придется, не все ж на халяву жить.
Рыжий поднялся и трусцой, с характерными для него то ускорениями, то почти полными остановками, направился искать дополнительную порцию приключений - хвост требует. Как бы его из-за того совсем не лишиться, то-то потеха будет.
Ход влево

Стройка.
Он не стал догонять пса. Не считал нужным.
А Виктим и был таков. Облизываясь на бегу, пес довольно щелкал пастью, ловил надоедливые солнечные лучи, рассматривал небо и убегал от разъезжавших машин, блуждая по городским дорогам. В принципе, это был обычный день Вика: он шлялся по городу, ничего не делая, лишь мечтая об огромной своре под, соответственно, его наблюдением, которые будут любить и жаловать бедного маленького Тима. Но для начала необходимо подрасти, стать хотя бы немного мужественнее и коренастее. Худощавая дворняга, у которой едва ли не просвечиваются через кожу ребра, не может сойти за вожака. Да и своры, как таковой, не предвиделось. И возраст, увы, пока еще не тот. Нет, надо было определенно расти, и расти под чьи-либо началом, чтобы потом захватить власть и узурпировать трон.
Пес рассмеялся своим мыслям, довольно подняв голову и пересекая очередную дорогу в неположенном месте. Машины, проезжающие мимо, сигналили вслед, а пешеходы, стоящие на переходе под предводительством светофора лишь качали головой и звали собаку обратно. Но Вик – это Вик. Он не слушал никого, лишь оправдывал свою кличку жертвы, иногда внутри себя мечтая о том, чтобы попасть под колеса машины и едва-едва слышать, как кто-то шепчет «Собака стала жертвой». И тогда он, скорее всего был бы счастлив, ибо он добился от людей своеобразного признания его, как настоящего Вика, а не простого «блохастого» или «ублюдка».
Впереди еще один пригорок, за ним еще. Когти звонко брякают об асфальт, от чего Вику хотелось петь. Правда, его песни были похожи на пустой лай, но другим это нравилось, ибо не зря люди бешено отскакивали, давали проход, а иногда и кричали что-то вслед. Вик мало что понимал из их речи. Скорее всего, либо люди невнятно говорили, либо же ветер просто сильно бил по ушам, но Тиму было совершенно наплевать, он несся навстречу судьбе, громко распевая какую-то очередную песню.
И, о боге, вот он. Тот прекрасный торговый центр, к которому он всегда мечтал подойти, но никогда не решался, ибо народу там было всегда до омерзения много. Жертвенник не любит людей. Они внушают ужас, внушают страх и некоторое негодование, посему Вик и хочет услышать от них некий трепет к столь юному существу, как этот бродяга. Но, на данный момент, людей там практически и не было. Скорее всего, сейчас были те самые часы, когда эти лысые существа убегают куда-то по своим делам, а после пропадают, и так до вечера. Виктим был несказанно рад этому событию, ибо увидеть воочию всю мощь торгового центра было довольно непосильно задачей все эти полтора с хвостом года.
И теперь он перед Виком. Он, в смысле торговый центр, навевал какие-то грустные мысли, от чего пес поежился и решился пройтись вокруг. И, как оказалось, не зря. Где-то совсем рядышком дворняга услышал чей-то грозный баритон, оповествляющий всех о том, что данный домик теперь в его распоряжении. Вик устало выдохнул и, нацепив на морду усмешку, подобрался к незнакомцу поближе. Им оказался небольшой черный песик, который выглядел постарше ребенка-Тима. Жертва огляделся в поисках того, кто мог бы отреагировать на фразу незнакомца, но, увы, не увидела таких. Усмехнувшись, Тимец подобрался еще ближе:
- Эй, кому это ты говоришь, парень? – звонко цокнул языком бурый пес, обращая на себя внимание. Возможно, данный экземпляр, находящийся перед Тимом, мог бы быть одним из будущей своры. Если, конечно, у того самого нет своры. Иначе, грустненькому Жертвеннику придется соглашаться с должностью, которая является ниже его желаний, причем вдвое ниже.

Как и ожидал Вик, к нему отнеслись скептически, с некоторой даже злобой. Псу же от этого было ни горячо, ни холодно: улыбаясь прекрасному, еще не слишком пекущему, дню, Виктим кивал головой на каждую фразу пса, вылетающую из его рта. Она нравился Вику. Вику нравились все: от проявляющих дружелюбие, до агрессивных псов. Возможно, у него просто заглушены некоторые инстинкты, а может, их отродясь не было. В любом случае, Виктим был просто счастлив, что пропускал мимо ушел ответы пса, которые, если собрать их воедино, значили что-то по типу «отвали, мне и одному хорошо».
- А меня Виктим зовут, - словно не слыша того, что хотел передать ему незнакомец, протянул разноглазый. А после, облизнувшись, сел.
- И меня не было рядом, когда ты кричал, что территория является твоей, - еще одна выпаленная фраза, которой пес хотел показать неправоту хозяина территории.
- И я хочу быть с тобой в своре. Тебе же, наверняка, одному скучно. А остальных, - дворняга осмотрелся по сторонам, пытаясь найти хоть еще одно живое существо, по форме напоминающее собаку. Но, к сожалению, а может быть и к счастью, подобных он не заметил. Улыбка стала еще шире.
- Остальных я не вижу, что могло бы значить только одно – ты один. На территории твои я не претендую, тут слишком шумно, слишком скучно. Разве что эти непонятные сетчатые коляски гонять, да лаять на ворон, - словно подтверждая свои слова, Вик ринулся к оставленной магазинной тележке и, издав многозначительный «гаф», толкнул боком ее. Тележка, смутившаяся такими действиями со стороны подростка, заскрипела и помчалась все дальше и дальше от торгового центра, но запнулась о камень и перевернулась, забряцав своими прутьями-костями. От радости, Виктим залаял вслед упавшей тележке, засмеявшись над ней. А после снова повернулся к незнакомцу.
- Ну, так что, мой новый друг, ты возьмешь меня к себе? Я пригожусь, честное слово, - Тим подошел поближе к взрослому, выпятив гордо грудь.
- Я могу добывать еду. Я могу красться. Я могу пугать кого угодно, могу делать что угодно. Но людей не перевариваю. Люди – они какие-то странные и страшные. Фи такими быть, - он счастливо попрыгал на месте, ожидая решения его нового друга. А потом, словно опомнившись, осел на землю, состроил умное выражение морды (что было несколько странно для такого «радужного» пса)
- Я не подведу, старина.
Когда-то давно Жертвеннику рассказывали о том, что однажды ему придется быть серьезнее. Возможно, это и был тот самый момент – момент принятия решения, момент забивания на свой старый вечно-позитивный настрой, момент, когда псы взрослеют…
Ой, да кого же я обманываю? Конечно нет, Виктим ни за что не будет меняться. Только если того будет требовать ситуация, да и то не факт.

Отредактировано Victim (2015-03-18 16:10:44)

Он был радостен. Нет, счастлив. Нет, удивлен и счастлив вдвойне. Хотя, в прочем, какая разница, если его взяли в свору. Туда, куда он хотел. Теперь Вик будет не один. Теперь у него будет друг, который сможет его поддержать, приободрить и, более того, пожурить в случае чего.
Пес хотел было накинуться на нового друга, заключая в своеобразные «объятия», да вовремя вспомнил о том, что на его спине восседает груз, что был поручен ему, как показалось Жертве, испытания ради. Унесет – испытание пройдено; не унесет – может валить на все четыре стороны.
Бурый поелозил лопатками, проверяя, хорошо ли держится груз на его спине, а после, усмехнувшись, потянул за правый край, располагая плед более удобным образом.
Он был серьезно счастлив. Он хотел летать, хотел пускать изо рта радугу и любить всех вокруг. Наконец-таки кто-то, за все его скитания, увидел в Вике полезного пса. 
Виктим помнил, как около полугода назад, едва его возраст перевалил за планку года, Тим был более безумен в своих идеях и творил некую ахинею. У него тогда был хороший друг. Вроде, это был лабрадор-ретривер с тупой кличкой Коди. Вик любил Коди так же, как любит любое существующее четвероногое, чей рост переваливает хотя бы за планку двадцати сантиметров. Ох, они были друзья, не разлей вода. Пока золотистый парень, погнавшись за котом, не угодил под машину. Его тогда увезли на какой-то тачке, и больше Вик его не видел. Но он не грустил, нет. У каждого в жизни свой путь и, может быть, когда-нибудь он еще встретится с верным лабрадором с тупой кличкой. Только тогда от Вика мало что останется, ибо бурый сам спровадил его за кошкой. Просто потому, что он мог. Мог устроить веселые приключения скучающему другу, чья шерсть свалялась в катышки, которые даже зубами нельзя было выгрызть.
Нет, естественно со стариной Джонни он не будет так поступать. Джо ведь не такой, Джо совершенно другой. Виктим не думал, что Джо интересуется догонялками с кошками и лаяньем на большие грузовые повозки, которые люди так любят и лелеют. Вик обязательно придумает для Джо занятие покруче. Например, очередную погоню за тележками. Джо любил тележки, и Вик это чувствовал. Иначе, зачем занимать себе такое шумное место, как Торговый Центр?
А центр-то большой и красивый. Вик снова задрал голову вверх, наблюдая, как стайка птиц пролетает мимо. Ее было едва-едва заметно из-за темнеющего неба.
«Вечер» - подумал Вик, вспоминая свои навыки ориентации по солнцу. Да в принципе тут и без навыков можно было понять, от чего темнеет небо.
- И куда мы путь держим? Аль тут остаемся, пока есть возможности? Только давай будем обходить стороной людей, они… - он завис, придумывая еще больше и больше эпитетов, которыми мог бы окрестить двуногих, коих так ненавидел. Увы, эпитеты просто закончились, и Вик приуныл. Он и понятия не имел, что его словарный запас настолько мелок.
Но моментально повеселел в лице
- Эй, Джо, - Тим уже решил, как будет называть нового друга, - А у тебя точно больше нет никаких сворных друзей? Ну мало ли что, вдруг там где-нибудь завалялся тот, кто может прийти сюда и, в случае чего, помочь нам руководствоваться, куда идти дальше? Или, быть может, у тебя уже есть планы? О-о-о, ну давай, расскажи мне, не томи,
В глубине души пес жалел бедного Рикошета за то, что он пригрел разноглазого, разрешил остаться рядом с собой. Как-никак, а Джонни показал, что он является малоразговорчивым, в отличие от болтливого Жертвенника, чей мир еще только-только открывается, пусть Вик и пережил уже две зимы.
Третьей для него может и не быть.
Вик метал взглядом по всему: люди, возвращающиеся домой на своих тарахтелках, лай собак отовсюду, шум птиц, невнятные разговоры вдалеке. Виктим любил слушать город. Город был интересен для него, он был живым, не таким, каким был лес, в который Тим однажды смог угодить. Вернее, это был не лес, а обычный парк, однако Жертвенник не разбирался тогда в местах своего пребывания, и был точно уверен в правильности своего вывода. Как, в принципе, и уверен до сих пор. При взгляде на парк, он не признает того, что был здесь в детстве.
- Как думаешь, мы захватим город? О-о-о, это будет волнительное зрелище, если мы все-таки это сделаем. Представь – свора собак, под твоим предводительством, разумеется, - Тим скрыл о намерениях вести свору в будущем,  - Выйдет в свет. Ты будешь знаменит, ты сможешь утереть нос всем своим обидчикам,
Он ходил воодушевленный из стороны в сторону, неся какой-то очередной бред. В прочем, его можно было понять – на протяжении долгого времени Виктим не мог найти себе собеседника просто потому, что его не выдерживали остальные. Вот и все скопившееся в буром подростке начинается вырываться изнутри, раскрывая настоящую сущность дворняги.

Кажется, Джонни пробуждался от зимней спячки. По крайней мере, так казалось Вику. Пес, стоящий напротив него, стал более разговорчив, более эмоционален, чем прежде. Может быть, признал в Виктиме потенциального друга. И воображение на этой ноте безумно разыгралось. Бурый кобель уже мечтал о том, как они вдвоем с новый другом покоряют стихии, проходят сквозь огонь и воду, и все только ради того, чтобы найти себе место в мире. Ведь согласитесь, каждый мечтает о таком уютном гнездышке, в котором нет козней, нет раздора, а вожак крупный разноглазый пес, который славится своей выдержкой. Силой и, конечно, огромной долей оптимизма.
Однако Вик не рос уже какой месяц. Ежедневно подходя к огромному камню, он отмерял необходимое количество сантиметров и, запоминая рост, возвращался снова. Но, увы, ничего не менялось. Вик же продолжал мечтать о том, что станет выше во-о-о-он того дома, будет наступать на неверных псов и смеяться в лицо опасности. Пусть это были и глупости, но все-таки подросток мечтал об этом. А еще он мечтал научиться летать. Парить в воздухе, насмехаясь над смертными людьми и их безнадежной аппаратурой – что может быть лучше? Возможно, когда-нибудь, он заберется на крышу дома и попытается взлететь, смешно дергая лапками, (никто же не рисковал своей жизнью ради этого) но, скорее всего, именно так он и встретит свои смерть. И только после неожиданной боли, воспарит к небесам, исполняя одну из несбыточных надежд.
Пес осмотрел малыша Джо слегка задумчиво. Он не знал, будет ли расти его новый друг далее. Ведь, все-таки, пес уже взрослый, а находится на одной планке с подростком. Вик слегка наклонил голову, стараясь как можно лучше рассмотреть пса. Казалось бы, он был разочарован тем, что Виктим не смог ранее подобрать подходящего эпитета для описания человека. И дворняга поспешил, слегка стормозив, дополнить предыдущий ответ.
- Нет-нет. Не то, чтобы не в моем вкусе. Они просто неблагодарные мелочные твари, - высказался подросток, переводя глаза на человека, идущего где-то рядом. Видимо, он спешил домой после своей смены, да слегка задержался. Вик же отправил его как можно быстрее, прикрикнув на него. Однако человек, вздрогнув, крикнул на бурого кобелька и отправился дальше.
- Ты их спасаешь от голубей – они кричат. Ты их торопишь домой к семье – они кричат. Неблагодарные. Я же как лучше стараюсь, - он врал. На самом деле, каждая его угроза относилась ни к кому иному, кроме как человеку. Он честно не переваривал их, не любил, искренне ненавидел. А также не понимал элитовских псов, которые относились к людям со всей душой.
Жертвенника передернуло, едва он представил, как подставляет свою морду теплым рукам человека, а тот хватает его за шкирку и одевает удавку на шею. Он не должен идти с ним рядом, весело улыбаясь и даря высокомерный взгляд каждой дворовой собаке. Вик нормальный. Нормальнее какой-либо элиты. Он свободен. Они – нет.
Также, вопрос про друзей не был проигнорирован. А вместе с тем Джо решил что-то интересное показать, почему отправился куда-то, уводя за собой и бурого. Тим навострил уши, ошарашенно провожая взглядом Джо. Неужели, пес держит не единственную территорию? Или, быть может, он хочет ознакомить его со своей сворой, ведь не зря Джо не сказал ничего точного касательно друзей.
Вик попятился, глядя вслед удалявшемуся кобельку. Джо был явно не тем, кому можно было легко и непринужденно доверять. Не зря же, вторая кличка Рикошета напоминала ему о ковбойских временах, про которые рассказывала мать. Вроде бы, там всегда всех звали подобными именами.
Вик расслабился, едва снова переварил полученную информацию. Ну, точно же, Джо сам сообщил о том, что покажет оставшиеся территории. Как же можно быть настолько тормознутым, что пропустить нужные слова в самый ответственный момент.
Пока Вик рассуждал, Джо почти скрылся.
- Эй, Джо, стой, - опомнился, наконец-таки. Когти застучали по асфальту в такт бега Жертвы. Он надеялся не упустить след Джо из виду, не хотел оставаться один
- Старина, я тут немного не успеваю за тобой, - продолжил он свою фразу, едва нагнал нового друга. А потом снова пошли разговоры о чем-то вечном, типа ненависти к людям, приязни ко всем живым собакам и непонимания, как можно променять свободу на улице клеткой-домом.
Свалка.

Стройка

Возможно, он настолько глубоко ушёл в свои мысли, что поначалу не обратил внимания на появившийся в воздухе слабый, но по-прежнему очень неприятный запах гари, и не замечал до тех пор, пока мимо него не пронесся спешащий куда-то человек. Аслан зарычал и отпрянул в сторону, провожая кожаную тварь недовольным взглядом, и с удивлением заметил, что людей вокруг не так много, как он ожидал. А почти все, кто встречался ему на пути, держали дорогу туда же, куда и он, вперёд. Затем дворняга осознал, что произошло, и почему суетливая процессия набирает ход.
- О-огонь?, - сдавленно прошептал он, прижимая уши к голове и останавливаясь на ровном месте. Шаг назад, пёс мотает головой и скалится. Некоторое время кобель не двигался с места, а затем, поняв, что перебороть свой страх не сможет, резко развернулся и потрусил обратно, собираясь завернуть в ближайшую подворотню и подождать, пока люди разберутся с пожаром.
Растерявшийся и совсем забывший смотреть по сторонам Аслан опустил голову вниз, устремляя тяжелый взгляд на шершавый асфальт, и из состояния некого транса его вновь выводит человек, только на этот раз - немного иным способом. Аслан ушел не очень далеко, поэтому его настиг громкий, высокий и пронзительный крик человека, донесшийся из-за спины. Это всегда неприятно режет по ушам, поэтому кобель резко развернулся и напряг чуть ли не каждый мускул на теле, при этом искривляя пасть в не самом дружелюбном оскале, однако за спиной никого не оказалось. Ас в недоумении постоял немного, склонив голову набок, и пожал плечами, собираясь продолжить путь, но крик повторился. "- Это самка человека?", - спросил пёс сам у себя, щурясь. - Хм. Не мое дело. Он подумал так, но с места не сдвинулся, продолжая смотреть в ту сторону, откуда кричала самка. Почему-то сердце от волнения и беспокойства забилось быстрее. Нельзя скрыть то, что у белого дворняги возникло желание броситься на крик, посмотреть, в чем дело, и, если это возможно, успокоить самку, но Аслан пообещал себе больше никогда не помогать людям после того, как его хозяева жестоко предали пса. Однако старые инстинкты понемногу взяли верх. Жалобно заскулив, Аслан бросился к людям со всех лап, позабыв про свой страх перед одним лишь видом языков пламени.
Впереди виднелось очень крупное здание, а вокруг, за огороженным пространством, столпились несколько десятков людей, каждый из которых был как минимум взволнован. Рядом стояли машины, издававшие не самые приятные звуки громких, раздражающих сирен, но Ас нацелился только на крик. Он снова заскулил, обходя людей стороной и с беспокойством осматриваясь до тех пор, пока не увидел упавшую на колени и громко рыдающую самку человека. За плечи ее нежно держал самец, и, судя по всему, пытался успокоить, но выражение лица у него было не лучше. Аслан не особо разбирался в человеческих чувствах, но он знал, как люди ведут себя во время отчаяния, и сейчас был тот самый момент: эту парочку настигло отчаяние. И, возможно, боль, так как без нее это чувство редко обходится. Кобель осмелился приблизиться к ним и ткнулся носом в руку самки, виляя хвостом. Она никак не отреагировала, продолжая заливаться в рыданиях, но ее самец проявил агрессию по отношению к дворняге.
- Пошел вон отсюда, блохастая псина!, - рявкнул человек и замахнулся рукой на Аса. Аслан успел отскочить и с трудом удержался от того, чтобы не впиться зубами в руку этой неблагодарной лысой твари. "- Так и знал, что ничего путного не выйдет. Но почему этот болван позволяет плакать самке? Что случилось?"
Догадка пришла сама собой, но только после того, как человек обратил усталый, полный страха взгляд на горящее здание. - Кажется, я понял, в чем дело, - хмыкнул Аслан. - Ну, тут я ничем помочь не могу. В огонь не полезу ради человека. Да и надо мне им помогать! О себе сначала нужно позаботиться.
- Сначала о себе. Правильно. Я ведь всё делаю правильно?
Аслан был в тупике. Он очень редко сомневался и умел быстро принимать правильное решение, но сейчас метался так, как ранее не метался никогда. Помогать людям не хотелось, ровно так же не хотелось ему встречаться мордой к морде со своим главным страхом, но.. - А что если у них там остался ребенок? Малыш?
Дети людей тоже бывают злыми и мерзкими, бьют и унижают дворовых собак, провоцируют, а потом жалуются родителям, что на них нападают бродячие псы - и с Асланом такое было, когда его уж совсем довели (он и сам не припомнит, как они так умудрились, ведь его терпению может позавидовать любой, но воспоминание не из приятных), однако щенки всегда чище и светлее, чем их родители. Кроме того, несмотря на то, что его бывшие хозяева предали своего преданного питомца, их ребенок всегда любил Аслана и играл с ним, был..чем-то вроде лучшего друга, пожалуй?
Еще несколько секунд он размышлял. А затем резко сорвался с места, и с громким лаем понесся прямиком навстречу всепожирающией, губительной стихии.
- Я об этом трижды пожалею, - мысленно вздохнул Ас, но даже не подумал остановиться и броситься обратно, поджав хвост. Если решил - изволь выполнять. Сердце в груди бешено колотилось, тело все продолжало трястись даже тогда, когда бродячий пес бежал со всех лап. Игнорируя людей, кобель буквально пулей влетел в горящее здание через главный вход, и тут же грохнулся на пол, поскользнувшись на бегу. Аслан широко раскрыл глаза и увидел перед собой танцующие, манящие огоньки и идущий от них серый дым. Испуганный глубокий вздох, дым попадает в легкие и едва успевший подняться пёс снова чуть было не завалился набок - в глазах резко потемнело, все поплыло перед взором, но при этом Ас смог удержаться на лапах. Он смутно видел то, что было вокруг, так как глаза слезились от больно щиплющих жара и дыма, и все же проложил себе путь вперед, обходя и перепрыгивая огонь в том месте, где он плясал очень слабо. Если бы я сказал, что Аслан забыл о своем страхе, я бы соврал. Наоборот, белый пес продолжал трястись от страха, как осиновый лист, но что-то упрямо заставляло его идти вперед, на свежий запах человека, который было очень сложно различить через запахи горящих вещей. Но вот, бродяга услышал детский плач, и немедля кинулся в ту сторону, позабыв обо всей осторожности, и зря: левую заднюю  лапу и хвост слегка обожгло огнем. Однако самое удивительное было впереди: словно не замечая сильной боли, дворняга лишь ускорился, громко лая и призывая человека показаться.
- Я пришел помочь! Помочь!
Плач прекратился - судя по всему, сил на слезы у бедняги уже не осталось - и по нему ориентироваться пес больше не мог, но вот, в углу одного из магазинов он увидел слабое движение, и, придвинувшись ближе, заметил спрятавшегося под стол ребенка, еще совсем маленького (возможно, ему было около четырех лет). Аслан снова залаял, но мальчик лишь сильнее забился в угол. Поняв, что ребенок находится в состоянии ужаса и не понимает, что Ас хочет ему помочь, кобель придвинулся ближе и припал к земле, подняв на кроху взволнованный взгляд и для пущей убедительности завиляв хвостом.
- С-с-соб-ба-а-ачка, - всхлипывая, прошептал ребенок и осторожно протянул руку к морде Аслана, продолжая плакать. - Т-тебя т-тоже б-б-бросили?
Пес не понял ни слова из речи ребенка, но, кажется, удалось заставить малыша не бояться большую собаку.
- А теперь иди-ка сюда, пока огонь не отрезал нам путь! Аслан схватил мальчика за шиворот одежды и с трудом поднял голову - ребенок-то не такой легкий, как куриная косточка, и быстро побежал обратно к выходу. Ноги мальчика волочились по земле, но то ли он был ошеломлен, то ли просто уже не хотел ничего делать, поняв, что лучше не станет, поэтому не стал брыкаться и вообще не шевелился, позволяя кобелю тащить себя. Ас долго плутал, так как путь, по которому он пробрался к мальчику, был уже закрыт: пламя распространялось быстро и уже заполонило весь коридор в той стороне. Прошло полторы минуты до того, как дворняга наконец-то нашел путь к выходу. Там уже работали пожарные, путь был открыт, огонь у входа потушен, и Аслан вылетел из горящего здания, оставляя свой страх позади. Свежий воздух и прохлада, казалось бы, должны были растормошить его, но эффект получился обратный: от резкой смены обстановки у Аслана дико закружилась голова, и он плюхнулся на землю, не разжимая челюстей. Люди спохватились, кинулись к своему ребенку, и невежственный самец попытался растормошить белоснежного пса, но без толку: Ас не желал подниматься, просить ласки и слушать, как человек что-то бормочет в благодарность на своем языке. Аслану просто хотелось уснуть, перестать дрожать и выть от нахлынувшей боли на обожженых участках тела, ему были чужды все эти люди. Или все-таки..
- Спасибо тебе, хороший, ты спас моего сына!
Пес с трудом разлепил глаза, различив среди моря звуков, от которых голова гудела еще сильнее, мягкий и нежный голос.
Самка человека гладила его по голове и улыбалась, а по щекам ее все еще текли слезы, и на этот раз, вероятнее всего, это были слезы радости. - Она еще и плачет. Глупая самка. Лучше бы помогла. Тело так горит!..

Отредактировано Аслан (2015-04-19 18:43:56)

Свалка.
Запахи сбивали бурого пса. Он чувствовал множество разнообразных ароматов, которые только и делали, что пытались отвлечь внимание от основного и настораживающего запаха неприятностей. Такое чувство, что Вик его чувствовал когда-то давно. Так пахла, кажется, родная подворотня – место, где Виктим и родился со своими братьями и сестрами. Запах страха, запах подпаленной ткани, запах жареной еды. Помнится ему, рядом с этой подворотней часто бродили странные люди со свечами, зажигалками и картонками. Иногда, правда, в их лапах появлялись и более значимые вещи, но это в редких случаях. Также, от людей пахло ненавистью, безысходностью и разочарованием.
Вик не знал, чем промышляли эти двуногие, не узнал и по сей день. В любом случае, они казались странными не только ему, но и всей семье, а посему, едва один из толпы этих сумасшедших людей подходил ближе, собаки сразу же прятались от них. Вик сбежал из этого кошмара, едва ему стукнуло пять месяцев. Сбежал со старшей сестрой, оставив мать и остальных братьев и сестер на растерзание судьбы. Что с ними случилось в дальнейшем, Тим не знал и не интересовался, в общем-то.
Лапы пса снова вели его к торговому центру. Странно, он всегда боялся торговых центров, а теперь спешит как можно быстрее туда, в обитель двуногих и приятных запахов; в обитель еды, за которые двуногие отдают бумагу. Бумага, нынче, правит миром? Эти высокие звери очень странные.
Едва здание показалось на горизонте, пес остановился, прижал уши к голове. Теперь-то Виктим понимал, что значил тот самый запах, что вел его с самой свалки, от своего дорогого друга. Горит. Торговый Центр горит.
Издав нервный смешок, пес сел на асфальт, облизнувшись. Он был счастлив, что люди наконец-таки получили по заслугам. И, что самое странное, так это то, что они просто встали рядом с Центром, не собирались даже тушить его как-нибудь, либо же убегать. Сколько раз за данный момент Вик посчитал их странными? Много, и менять своей точки зрения он не собирался.
- Ну что, придурки. Получили по заслугам? Съели свою порцию колбасы? Теперь будете существовать без своего торгового центра, - он аж встал на две задние лапы, заливисто и счастливо лая. Однако, что-то все-таки гложило сознание бурого пса. Скорее всего то, что магазин располагался на территории Джо, а это значило, что бедный лидер остался без хорошего места получения угощений.
Угощения. Точно.
Раз торговый центр находился в огне, значило ли это то, что теперь там лежит без присмотра куча еды? Они могут разжиться напару с Джо, вкушать каждый день по огромному кусищу мяса. Правда, это все надо еще достать.
- Пойду-ка я, предупрежу Джо. Быть может, он еще на свалке? – снова мысли вслух. Вик покосился назад, туда, откуда он пришел. Далеко. Слишком далеко. Скорее всего то, что , пока Жертвенник бегает за своим другом, собаки разузнают его план и стащат все самостоятельно. Значило ли это, что Вик должен отправиться туда в одиночку? Значило.
Пес прикрыл глаза, представляя, как Рикошет будет счастлив, едва увидит мелкого бурого дворнягу, тащущего на себе большой шикарный кусок мяса. Он будет вне себя от счастья. Возможно, подобреет и отправится с Виком искать места для захвата. Научит его всему лидерскому и, возможно когда-нибудь, уступит место.
Взвыв от удовольствия, молодой пес рванул вновь к торговому центру, петляя между людей. Сколько бы загадочные и ненавистные двуногие не пытались его поймать, Вик не давался. Считают, видимо, что он не выживет там. Как же они ошибаются. Пес видел те самые стеклянные двери, что ранее реагировали на движение. Теперече, они находились в открытом состоянии, а посему сразу же пропустили собаку в свою обитель.
Едва он зашел, как сразу же остановился. Тут было практически нечем дышать, а жара стояла, словно Виктим попал слишком рано в ад. Не хватало еще того самого Сатаны, что распоряжался чужими душами. Собаку передернуло. Насупившись, он бегло осматривался, искал, куда злобные хозяева города спрятали свою пищу. Нельзя было задерживаться, ибо еще минута-другая, и Жертву могло бы завалить под горящими балками, что грозились вот-вот упасть, обрушив на бурого и второй этаж.
«Черт возьми, и как же эти животные здесь ориентируются? Сплошной кошмар»
Подавшись вправо и оббегая горящие участки, пес поднял голову вверх, пытаясь учуять тот самый запах, который часто чувствовал из пластиковых белых переносок. Нет, тщетно – огонь лишь жестоко палил, норовясь укусить за нос. Пришлось действовать наобум.
И Виктим побежал вперед, стараясь дышать как можно реже, поскольку ядовитый дым мешал вдыхать сожженный кислород.

Вот он, тот самый поворот. Мясо, висящее на крюках, было отлично заметно, однако было перекрыто огнем, а через него бежать бессмысленно – себя только сожжешь. Вик остановился, испуганно оглядываясь. Страх овладевал его телом, заставлял возвращаться обратно не с чем. Так бы пес и поступил, если бы его взгляд не коснулся висящей на вешалках ткани разной расцветки.
«Интересно, а что, если я накину ее на себя? Пламя перейдет на ткань, но успею ли я вовремя скинуть ее с себя, не загорюсь ли?»
Думать было некогда. Схватив зубами ткань с вешалки, он подставил спину и когда огромный кусок ткани свалился на него, перекрывая почти всю видимость, но закрывая бурого полностью, кобель рванул в самое пекло.
Ему хватило пяти секунд, чтобы перепрыгнуть через прилавок, и десяти, чтобы скинуть с себя человеческое одеяние, уже поддавшееся пламеню. Ни на секунду не размышляя, пес отгрыз приличный кусок сочной сырой говядины и только сейчас понял – пути к отступлению не было. Вик почувствовал себя загнанным зверем, поскольку огонь не давал ему пути обойти, сужаясь все больше и больше. Перекидывая мясо из одной стороны рта в другую, он решил, что не стоит рисковать собой ради сочной говядины. Во всяком случае, ее стащить можно будет всегда, а вот выжить - нет.
Откусив небольшой кусок от того самого приличного куска, Жертвенник подошел к прилавку, к той стороне, которую пламя еще не объяло собой, и взял самое небольшое, но аппетитное - сосиску, что лежала на подносе. Слегка прожарилась, но, в принципе, от этого итог не менялся - вкусной она была все равно, да и бежать с ней было легче.
Неожиданно дверь черного входа скрипнула, и Тим перевел глаза туда. Толпа пожарных с молоточками зашла внутрь, оставив дверцу открытой. Пес завилял хвостом, схватился в кусок мяса как можно крепче и, когда выдалась возможность, вылетел, словно молния, наружу.
Свежий воздух заставил Вика закашляться, замотать головой и выронить находку. Голова закружилась, отчего пес чуть ли не потерял сознание, однако удержался на лапах, закрыл глаза. Кажется, впервые в жизни он был рад, что люди подошли вовремя, выпустили его. Теперь-то Джо будет рад, увидев, что для него притащил его единственный напарник. Джо поймет – в одиночестве тут, на улицах, не прожить. Вик покажет ему, что значит настоящая свобода. Покажет ценой своей жизни.
Вновь подобрав тот самый небольшой кусочек, да и не натуральный ко всему прочему, мяса, пес пошел с ним ближе к свалке, но заприметил краем глаза белое пятно, лежавшее на асфальте в окружении людей. Пес. Обгоревший, уставший, но пес. Неужели, тоже пытал удачу? Надо бы узнать, вот только рисковать подходить к обильной толпе двуногих пес не собирался, мало ли что они удумают: ощетинятся, пнут под зад, прогонят... Убьют?
Вик дождался, пока люди отойдут от жертвы огня и подошел самостоятельно к нему.
- Прифетшвую шебя, дфуг, - сосиска в зубах мешала ему вести переговоры, и Тим, раздраженно выплюнув её, облизнулся.
- Приветствую тебя, друг, - повторил свою фразу разноглазый и уселся рядом, отбивая какой-то такт хвостом по асфальту, да поднимая пыль.
- Я вижу, тебе очень сильно досталось, да? – несмотря на то, что у Тима были похожие повреждения, полторагодовалый не унывал, улыбался новому знакомому. Почему-то у пса сложились ощущения, что белый незнакомец сейчас поднимется и счастливо начнет разговаривать с подошедшим бурым подростком.
- Я – Виктим, и я типа патрулирую свою территорию. Почти свою, точнее,
Конечно, предварительно надо было представиться незнакомцу, намекнуть, что данные территории были заняты уже некоторое время. Попросить уйти, быть может. Либо, пригласить под крыло. Джо наверняка бы обрадовался данному повороту событий, взял бы новую тушку к себе, расширил бы свою свору и забрал весь город.
Ну и, в конечном итоге, сделал Виктима наследником. Это не обсуждалось. Пес в голове прокрутил данное событие, счастливо улыбаясь и забывая о том, что он здесь не один, а вокруг множество ненавистных ему людей, готовых растерзать каждую собаку на куски, лишь бы им жилось спокойнее.

Едва пес заговорил с Виком, что-то в голове его щелкнуло. Он ожидал все, что угодно – злость, разочарование, игнорирование, но услышать ту же интонацию, с которой ранее говорил Жертвенник, было неожиданно. Опустив уши, пес замялся, но сразу же взял под контроль свою растерянность и, собравшись с мыслями, шумно выдохнул.
- Что же, приятно познакомиться с тобой, Аслан, - он не знал, с чего начать. Рассказы о том, как проходит выживание в дворняжьей обители давалось сложно, поскольку каждый считал эту жизнь разносторонней. Были псы, что терпеть не могли такую жизнь, и их вскоре забирали в питомники, были те, которые слишком много брали от жизни – таких толкали под машины, а был Вик. Вик, которому было совершенно наплевать на что-либо, он хотел лишь власти, но всячески пытался скрыть от представителей дворовой жизни данное желания, ускользал от самой темы в дальнейшем. Теперь же, перед Виком лежал белый пес. Пес, который совершенно не знал, что и как творится в их мире, который, возможно, наивно рассчитывал на великолепную жизнь на улицах.
- И тебе повезло наткнуться на меня, а не какого-либо вершителя чужих судеб. Есть тут такие, которые за нарушение территорий устраивают самосуд, - продолжил он. Тим упорно не хотел, чтобы этот пес попался в чьи-либо сети, превратился в жалкое подобие многих холодных и ужасный типчиков, что населяли город на каждом углу. У него с такими были личные счеты за всеразличные повреждения. Хочешь жить – умей вертеться? Кто придумал эту глупость? Сострадание и помощь спасут этот мир от тирании и прочих подобных вещей.
Нахмурившись, Вик решил вновь продолжить свою мысль, коей хотел поделиться с Асланом.
- У меня есть друг. Джо, вроде, зовут, хоть он еще и представлялся Рикошетом, да не суть важна. Его территории, хотя из-за пожара, да скопления двуногих это различить очень сложно. Так во-о-от, - он снова осекся, не зная, что сказать дальше. Природа не научила собаку, как объяснить их нынешнее положения, да и Виктим никогда и не думал, что придет такой момент, упорно веря в то, что каждый знает о насущных проблемах.
- В общем, начну с самого начала. Город делится на несколько частей, несколько территорий. Ими заправляют собаки, не люди, ты не думай. Люди здесь только из-за того, чтобы прокармливать своих обожаемых собачек-предателей, да портить воздух железными тележками, - пес начал расхаживать из стороны в сторону, покашиваясь на обилие людей, что, казалось бы, были счастливы медленному, но верному спасению места их закупок. Вредные и колючие, они и думать не могли о том, что собаки, которые были рядом с ними, всего в парах шагов, заслуживали хорошей награды. По крайней мере, белый. Он же спас ребенка, правильно? Жертва насупился и, покачал укоризненно головой, переключил вновь внимание на белого пса, Аслана.
- Пес может взять под свой контроль несколько территорий одного направления, что и сделал тот самый Джо, вожак, лидер или попросту старик. Он-то и взял меня под свое крыло. Он хороший. А есть те, устраивающие самосуд и считающие, что выжить им сложно. Ты сделаешь перед ними какое-либо доброе дело, они тебя прогонят, да еще и уши оторвут вместе с этим. Они злыдни, я встречался с такими, но не контактировал. Так, издалека наблюдал, - пес снова замолчал, не в силах дальше что-либо объяснять. Живущий уже как год и шесть месяцев на улице, Тим знал всю эту жизнь наизусть, поскольку был в нее втянут с потрохами.
-  Дворняжья жизнь, она как наркотик – пока не попробуешь, ничего не поймешь в этом. Поэтому, давай-ка я тебе покажу, что и как. Только сначала надо дойти до Джоу. Может быть, он что-нибудь тебе более вменяемо расскажет, да и возьмет под свое крылышко. Знаешь, собаки, которые ценят взаимопомощь, нынче, совсем пропали. Либо убитые валяются в каких-нибудь обрывах, либо ушли из города. А ты, как я вижу, не ищешь смерти в наших краях, - глупые попытки забрать собеседника себе должны были подействовать. Виктим упорно верил, что его объяснения что-либо дали Аслану.
- И, кстати, ежели не хочешь быть под влиянием людских заскоков, лучше бы нам поскорее убраться. Мне кажется, еще немного и та толпа вызовет собачников, которые увезут тебя куда-то к себе. Возможно, изменят твое мышление и посадят на поводок, - Тим в действительности не знал, что происходило с собаками, которые отвергли уличную жизнь, поддавшись искушению быть всегда напоенными и уложенными спать. Он никогда не видел больше своих друзей, выбравших совершенно другую жизнь, противоречащую кодексу Дворняг. Терять еще одного, уже нового друга, Тим не собирался. Если Аслан не пойдет самостоятельно, Вик потащит его силой.
- Увы, объяснять я ничего не умею, а посему, если есть вопросы – спрашивай. Так рассказать я могу больше.

Пес выслушал бурого, не вставляя кучу комментариев в речь Виктима. Для него это было очень приятный действием, поскольку бурый не мог подобрать огромное количество слов, подтверждающих свое действие, а излишние вопросы, вставленные хоть и к месту, могли сбить Жертвенника со своей волны. Он воспрял духом, счастливо улыбнулся и махнул хвостом:
- Однако мы с тобой пойдем не туда, где был Джо, а ему навстречу. Чую я, он уже ушел со свалки, которая была его пристанищем на время моего ухода. Поэтому, Ас, мы с тобой направляемся в совершенно другое место,
Он осмотрелся, пытаясь быстренько сообразить, как же Рикошет мог пройти мимо. Соваться на чужие территории старик бы не стал, поскольку он еще не был выжившим из ума, а посему искать придется на своем направлении.
- Поскольку, со свалки других путей к отступлению я не увидел, то, возможно, Джо пробегал где-то поблизости, - слова не были адресованы Аслану, Вик просто рассуждал вслух, пытаясь сориентироваться в пространстве и поворачивая голову из стороны в сторону. Иногда, он щурился, вдыхал шумно носом воздух и пытался определить, куда бы мог деться Джо. За тот короткий срок их общения, Виктим уже понимал, насколько был сложен черный пес-вожак и тот факт, что плед был отобран перед посещением торгового центра, мог бы значить множество вещей, одно из которых – это то, что лидер отправился открывать другие территории, руководствуясь своим, пусть и плохим, но нюхом. О последнем Тим узнал совершенно случайно, выстраивая разнообразные предположения в своей голове, почему же Джонни не смог почувствовать аромат гари, разносящийся по всем округе.
- Раз он забрал нашу теплую тряпку, значит, он пошел искать дальнейшие открывашки для жизнеобеспечения. Хм, умный ты, все-таки, парень, - усмехнулся подросток, похвалив вожака как бы невзначай. Конечно, он еще скажет подобную фразу, едва встретит того самого малыша на своем пути, однако это будет потом.
Пройдя пару шагов, дворняга навострил уши и поднял голову вверх. Определенно, Рикошет проходил здесь, но уже прилично давно. Возможно, прятался от людей, что окружали торговый центр, а посему прошел вдали от горящего здания, двигался все дальше и дальше. Махнув хвостом, пес аж подпрыгнул от радости, да толкнул боком очередную магазинную тележку, оставшуюся, наверное, единственным жителем магазина и, одновременно, очевидцем возгорания здания из неодушевленных предметов.
- Я знаю, куда идти, парень. Мы пойдем прямиком к тому опасному и воняющему зданию, в котором люди что-то творят. Возможно, проводят опыты над своей техникой. Нас они не тронут, это уж точно. Знаешь, мне кажется, что искать Джо надо именно там.
Он устремился как можно быстрее на юго-восток, к мрачному и, казалось бы, безжизненному заводу, однако вовремя вспомнил о занятной вещи – его «напарник» был ранен оковами огня, а посему ходить быстро, не то, что даже бегать, не мог. Опустив уши из-за своего немедленного рвения найти пропавшую душу, Тим осторожно подошел к Аслану и подставил бок, мол, если что – помогу.
- Пошли, дружище. Я вижу – тебе понадобится пусть небольшая, но помощь в передвижении. Я буду, если что, рядом. А пока мы медленно идем – расскажи-ка мне о себе. Как-никак, а нам, возможно, жить вместе придется,
Жертвенник любил слушать забавные и поучительные истории от собак, встречающихся на улицах. Покоряя их чрезмерным общением и обаянием, Виктим взамен получал интересную историю, которую, впоследствии, хранил глубоко в себе, не желая делиться полученной информацией с другими. Так, возможно, будет и в этом случае. Если Ас, конечно, не спрячет то, что было с ним, глубоко внутрь себя. Тогда придется идти под редкие черные шуточки разноглазого, чего обычно не терпели его собеседники.
Завод.

На самом деле, искать кого-то не по запаху очень сложно. Хотя это смотря как. Если вы собака, это и правда имеет какой-то смысл. Но если вы, например, жуткая розовая палка, стоящая на двух палках поменьше и гордо называющая себя человеком, то должны были за время вашей жизни привыкнуть к отсутсвию у вас охотничьего нюха, и научиться искать кого-то нужного вам без него. Но это все равно не слишком честно - ведь, эй, у людей есть телефоны! Знаете, они очень облегчают задачу поиска кого-то, кого вы знаете. Ну, а если вы, например, заблудились, можно подойти к дяденьке миллиционеру. Надеюсь, вы не получите дубинкой или электрошокером.
К счасть, Джон вовсе не потряелся, а лишь спланировано отступил на некоторое время. Но все равно, лично ему было чертовски сложно найти Виктима. Ну, было бы, но Рикошет вообще решил не искать его - а просто пойти туда, где он, скорее всего, должен быть. Ну, или появиться в ближайшее время. А что еще Джо было делать с его-то отбитым нюхом?
Так что он тащился обратно к Торговому Центу, который только оправлялся от пожара, переставляя лапы с такой вялостью, что короткие коготки шаркали по асфальту через каждый шаг, и думал над тем, как сложно с этими щенками и друзьями.
Он не сматывался от обязательств (они все равно не казались такими уж серьезными, чтобы их бояться) и даже не сбежал от вечной болтовни Виктима, как некоторые могли подумать. Ведь Виктим хоть и был надоедливым, но вполне забавным парнем, да и ко всему прочему даже не особо бесил Рикошета, хотя это уже действительно странный факт.
Просто Малютке Джонни вдруг, как гром среди ясного неба, - булочка с джемом на Свалке. А это знак, знак свыше, и нет, его не стоит есть прямо сейчас. Знаки свыше в принципе не едят. А булочку с джемом вот точно не стоит есть, если не хотите, чтобы Рикошет откусил вам хвост. Даже если вы и есть Рикошет, вы все равно постараетесь (после съедения булочки) откусить хвост сами себе, раскаиваясь в своем поступке. Ведь вы помните - о, вы, конечно же, помните! - что все булочки с джемом предназначены не для вас.
В общем, Джо пошел на поиски одной любительницы этого самого чертового джема-в-булочках. Что странно, после нахождения булочки с джемом сама Монашка тоже находилась очень быстро, так что вскоре Рикошет стал воспринимать все такие булки знаком свыше. Он не то чтобы верил в каких-то там собачьих Богов или же в знаки свыше, но порой наблюдал и прислушивался к таким вещам. Да и в конце-концов, они с Губкой не виделись очень давно. Обычно их встречи были довольно коротки, а промежутки между ними больше походили на резинку-тянучку - они могли быть похожи на один миг, или же тянуться долго и нудно, подобно веку.
Не то чтобы Рико был привязан к черной собаке с печальными глазами. Но она была вполне "хорошей бабой". А Малютка Джонни очень любил таких вот "хороших баб". Правда, саму Губку он так называл, только когда ее не было рядом. Еще по морде даст. Тихая, но мало ли...
Итак, они отлично провели время. Монашка сидела над булкой - черная и печальная, как сухая грозовая туча - а Рикошет сидел рядом. Кто-то из них даже верил в то, что у них есть особая ментальная связь. Кто именно - вопрос интересный, но довольно сложный. Давайте оставим его на потом?
И вот Рикошет, подзарядившись энергией их дружбы, радостно мчался назад к Торговому Центру. Ну, радостно мчался он первую сотню метров, а потом заряд кончился, и пес поковылял в нужную сторону подобно улитке, размышляя о каких-то очень серьезных вещах. В "серьезных вещах" присутствовали и такие вопросы, как "сколько нужно съесть мышей на обед взрослому доберману, чтобы наесться?", "с какой максимальной высоты может упасть в воду утка, при этом не расшибившись об эту самую воду?", и другие важные вопросы мироздания. Подобным образом Малютка Джонни успешно возрващал себе прежний вечно недовольный и несколько угрюмый видок. Вообще, с такими "бровями", как у Рикошета, угрюмый видок можно состряпать за две минуты. Ну, если уметь. Это особое исскуство, ему еще учиться нужно.
Ну, сам Рикошет уже родился обученным исскуству угрюмого видка. Обученность уже была у него в крови - если можно так выразиться.
Пес с интересом осмотрел Торговый Центр, но даже не стал задаваться вопросом, что же такого с ним случилось. Видимо люди опять напортачили.
Так что он просто уселся неподалеку от главного входа и стал ждать.