Дневник.
День 1.

***

Здешняя церковь – ядовитый плевок насмешки в сторону веры – пользовалась, тем не менее, завидным спросом у религиозной прослойки населения. Чистый белокаменный островок среди пыльного мирка; но, как говорится, не суди книгу по обложке. Как, наверное, и в десятках? тысячах? миллионах? других подобных мест, здесь не брезговали драть деньги с прихожан, взамен обещая им ложную надежду. Последние не возражали, слепо веря в то, что их поступки являются скорее широким жестом благородия, чем плодом наивности. Шаткая и хрупкая система держалась неожиданно крепко и слаженно работала, не отклоняясь от четкого расписания.
Сейчас в церкви начиналась вечерняя служба. Люди нестройными рядами стекались к ней, торопясь поспеть к началу. Суета, хаотично перемещающаяся по городу туда-сюда, на этот раз остановила свой выбор у храма. Десятки движущихся безликих фигур, их резкие запахи, шарканье подошв о землю, всеобщий гул разномастных голосов, пестрые одежки – все смешалось в одно пятно. В глазах рябило, в ушах шумело, голова шла кругом. Слишком большое столпотворение. И скоро будет еще шумнее и хуже. Не пойдет. Надо снова найти какое-нибудь тихое да спокойное местечко, отлежаться, спрятаться от биоритмов города.

В лапах, стоит лишь на них опереться, просыпается заодно с неприятной свинцовой тяжестью ноющая усталость, волнами расходящаяся по всему телу. Беспокойного непродолжительного сна с перерывами оказалось недостаточно для того, чтобы полностью восстановиться после длительной пробежки.
Проклятый наглый молокосос, стащивший ценную находку – замусоленную кость – прямо из-под носа. Погоня длилась неисчислимое количество кварталов, но подросток выиграл: сказалась горячая молодость и неиссякаемый запас сил вкупе с адреналином, подстегивающим нестись еще быстрее. Н-да, сплоховал, сплоховал, вот и остался на сегодня без обеда… Время идет, складываясь в месяцы и года, и беспощадно забирает с собой все самое лучшее, включая плещущую некогда через край энергию, молниеносность и скорость реакций. Если бы тогда вовремя сориентироваться, лязгнуть челюстями в нужное время… или просто лапами перебирать порезвее… нет, что уж теперь об этом вспоминать, если бы да кабы к хорошему не приведут.
Только, пожалуй, к очередной мрачной цепочке мыслей о том, что выживание становится все проблематичнее с каждым днем забвения – никакого общения, никаких драк, никакого азарта. Ровное и спокойное проживание, идеально прямая линия на графике. Если бы не бесцветная постоянная толпа вокруг, можно и забыть о том, что общество вообще существует. Да и пожалуйста, не так уж много и потеряется. За пять последних лет оно исходило негативом, плевалось ядом, выпячивало шипы – кем нужно быть, чтобы из раза в раз добровольно соваться в это осиное гнездо? В своеобразном абстрагировании от окружающего мира была своя успокаивающая гармония. И когда чужак, ворвавшись внезапно в уютный мирок, нарушил весь ход событий, это стало сильным потрясением, выбившим землю из-под ног.
Щ-щенки, черт бы их побрал.

Из церкви уже вовсю раздавался глубокий, зычный голос, вибрирующий в груди. Смысл слов не понятен, но от него все равно тошно – за столько-то лет пребывания на улице можно было разобраться, что к чему и кто почем. Странные они, эти люди, безотчетно верящие в некую щедрую и справедливую, но не материальную высшую силу. Их бы хоть на денек в шкуру бродячей шавки, сразу прозрели бы и поняли, что все далеко не так радужно, как им представляется. Ай, да плевать на них, плевать. Надо снова убраться подальше, исключить внешний раздражающий фактор, снова остаться в привычной компании – своей собственной.
Бродит где-то такое поверье: чтобы найти выход из лабиринта, нужно постоянно поворачивать налево. Актуальна ли обратная догадка – возможно ли заблудиться в нем как можно основательнее, на каждом повороте выбирая правое направление? Стоит того, чтобы это выяснить и попробовать затеряться в глухих городских дебрях в своем безостановочном побеге от реальности, неумолимо из раза в раз наступающей на хвост.

***

>> следующая страница

Отредактировано Richter (2015-02-20 23:37:05)

Мои истории - это все, что у меня есть. Возможно, кто-то сочтет это слишком маленьким активом в копилке, однако для меня моя память бесценна. Я помню многое, с довольно раннего детства, когда ещё лежала под боком своей матери, а она облизывала мою шерстку тёплым шершавым языком. Мне было четыре месяца на улице бушевала метель, а я грелась у живота мамы в стогу сухого сена, хрустящего как кости, которые грыз, поглядывая на своего единственного отпрыска, мой отец. Да, я родилась единственным щенком в том помете, но никто не видел в том ничего дурного. Мне никогда не было одиноко - я развлекала себя как могла сама, да и не было времени для ленности - меня учили. Многие думают, что породистые собаки высокомерны и ничего не хотят делать, считая, что цвет и чистота их крови уже сами по себе являются достаточным основанием для особого их выделения из слоёв общества. Однако моя семья, была не из таких. О, далеко не так!

Однако не будем об этом сейчас. Сейчас же обладательница столь прозаических мыслей стояла на небольшом холме, оглядывая округу. Перед ней, под ее лапами, расстилался большой город. Именно такой, как она и хотела, именно такой, каким она его представляла. Представляла по рассказам родителей, которые бывали тут в молодости, по описаниям собак, которых встречала на своем долгом пути. Жить одной было довольно тоскливо, поэтому в пути её подгоняла надежда на то, что именно в городе она сможет найти себе компанию, стать частью чего-то большего, чем если бы она так и продолжала жить где-нибудь в деревне одна. Город покорил её воображение, она давно стремилась попасть туда, и вот теперь, спустя две недели, она наконец-то прибыла сюда, в это сосредоточение жизни, в этот пульсирующий комок движения.

Алиталия подняла голову и обернулась. Она стояла в тени большого белого каменного здания. Выглядело оно довольно забавно, но собаку больше интересовала не внешняя составляющая. И даже светящиеся и блестящие штуковины на самом верху не казались ей так удивительны, как проживающие в этом здании люди. Все они были словно сотворены одинаковыми. Все носили чёрные шкуры и длинную шерсть на своих головах. Её прежние хозяева никогда так не одевались, что казалось самке немного странным. Почему они все такие одинаковые? Правда, если для внешнего вида, по мнению Литы, эта похожесть представлялась минусом, то вот для характера это был самый настоящий плюс. Почти все эти черношкурве оказались добрыми и внимательными. Признаться честно, собака никогда не питала надежд на то,что первый попавшийся на ее пути человек будет благожелательно настолько, чтобы дать ей что-то большее, чем просто поглаживание по холке. Эти же люди накануне дали ей кров и пищу, от которых трудно было отказаться, учитывая, что за время всего пути пищу приходилось добывать самой. И хотя в основном рацион был составлен из овощей и хлеба, самка все же смогла получить и кусок мяса - она не могла знать, но на дворе был пост, и священнослужители, чтобы не переводить неугодные продукты, подкормили её остатками мяса из запасов.

Однако, как ни хорош был приём, останавливаться здесь Лия не собиралась. Она от души поблагодарила двуногих за их доброту  громким заливистым лаем и облизыванием протянутых к ней сморщенных рук. Рук, которые бережно залечили все царапины на ей теле, оставленные колючими кустарниками; рук, которые расчесали её спутавшуюся шерсть странными деревянными палками до гладкого блеска. За все это бяло уплачено, а теперь пришла пора двигаться дальше. Город ещё не начался, его секреты не были ещё раскрыты и даже не обозначились ещё на горизонте. Первым приём был радушен и настроил самку на позитивный лад, она приготовилась любить и уважать местных людей. Разумеется, в разумных пределах, лизать руки тому, кому она не доверяет, она не станет ни при каких условиях. Все-таки она собака, не какой-нибудь глупый кролик. Она имеет свою собачью гордость, она умеет благодарить за благое и карать за недоброе. Она вполне успела познакомиться в жизни с хулиганьем и вполне сносно могла отличить дурного человека от достойного.

Посему, помахав хвостом этим белым стенам и сверкающим блестяшкам на крыше, чёрная собака стала спускаться с холма вниз. Ей предстояло определить, в каком направлении она будет двигаться, куда первым делом поведет свой путь. Есть не хотелось - на завтрак был доеден вчерашний ужин. Для начала Алиталия хотела просто осмотреться вокруг, разобраться, что к чему в этой части города, возможно, найти кого из местных, чтобы спросить, как обстоят дела в этом месте. Она осведомлена была вполне о наличии в городе такого феномена, как свора, - некоторые встреченные ею собаки упоминали имена, но она не запомнила их достаточно хорошо, чтобы сразу бросаться своими познаниями. Она в принципе воспринимала информацию с осторожностью и любые факты, сказанные хоть с малейшим колебанием или неопределенностью, предпочитала сперва проверить на правдивость и объективность. Нарваться на неприятности из-за дезинформации было не самым лучшим решением в предстоящем ей деле. А предстояло ей по-видимому, немало.

Только все по порядку, сперва кров, потом учение. Принюхавшись получше, Лита уловила запах других собак, что проходили здесь до неё. Сколько их было, определить оказалось невозможно, но это и не было нужно. Главное, что многие запахи уводили прямо, вниз с холма. Собака же не хотела сразу сваливаться в омут общения, а посему предпочла дорогу направо, где, как ей представлялось, было спокойнее. Дорожка виляла из стороны в сторону, однако для пастушьей собаки она не играла совершенно никакой роли - Лия просто побежала вниз, высунув язык из пасти. Она чувствовала ветер, развивающий длинную шерсть, свистящий в широких ушах воздух, твердую землю под лапами, которая скоро начнёт покрываться зелёной травкой, а сейчас частично ещё укрыта снегом. Ей не было холоднро, но было немного прохладно и посему приятно. Такая расслабляющая прохлада, которая заставляет отвлечься от мыслей, такой втере, приятный любой собаке и напоминающий, как приятна жизнь...

--- Школа

Отредактировано Алиталия (2015-03-16 00:31:42)

Уже вечерело, и хотя в общем-то было не холодно - напротив, Ив даже радовалась относительно теплой погоде и с наслаждением вдыхала свежий воздух, - все-таки главной целью для собаки было найти какое-нибудь место, где можно отдохнуть и осмотреться, а еще лучше - остаться на ночлег. Завидев церковь, Иветт как-то даже приободрилась - это странно, но при виде таких мест в ней просыпалось нечто высшее, что ли. Ей казалось, что священные для людей места - так сказать, последние пристанища добра среди человеческой жестокости. И пускай вид у этой церкви невзрачный - к такому выводу Вета пришла уже подойдя поближе - но она может рассчитывать на долю доброты в этом месте.
Ее надежды и впрямь оправдались, когда служители церкви не прогнали ее, не избили, и даже накормили. Об этом можно было только мечтать! Пища, конечно, была не как из ресторана - но а когда за последнее время Ив ела что-то лучше? - зато отвечала всем критериям Ивы по выбору еды. Да, она старалась всегда тщательно проверять еду на предмет того, не отравлена ли она или еще что-нибудь в этом роде. Когда эти люди предложили ей немного хлеба с мясом, у Ив в голове мелькнуло: "Какая же ты скептичная, Иветт. Думаешь, эти люди в священном для них месте решили подсунуть тебе отраву?"
Меры предосторожности лишними не бывают.
"Ха-ха, береженого Бог бережет, вот" - подумала Вета и, удовлетворенная своим метким высказыванием, облизнулась. Она была благодарна этим людям и показала это насколько могла - повиляла хвостом и поспешила уйти в сторону. Телячьи нежности - это не для нее, чего она будет лезть к незнакомцам со своими ласками, может, они им вовсе и не нужны.
Пожалуй, она даже могла бы здесь остаться ненадолго - опасность ей явно не грозила, по крайней мере, в ближайшее время. Но что-то мешало ей здесь оставаться. То ли она не хотела оставаться под косвенным наблюдением - теперь ведь обитатели церкви в курсе, что она здесь - то ли ей просто хотелось найти такое место, где она могла бы остаться действительно надолго, а не как сейчас. В любом случае, внутренний инстинкт говорил ей: "Иди дальше". Внутренний инстинкт - штука такая, подводит редко, поэтому Иветт решила послушаться и пошла прочь от церкви. Время до ночи еще есть, и она, пожалуй, успеет найти место, где сможет отдохнуть. Ей нужно что-то более уединенное, чтобы никто не знал о ее присутствии и не замечал его.
Пройдя немного вперед, рыжая остановилась на пригорке и посмотрела на варианты ее пути.
Этакое красивое зрелище:  небольшая собачка стоит на пригорке и с задумчивым взглядом смотрит вдаль, словно размышляя о вечном.
Но нет, она просто выбирает дорогу, а о вечном ей думать некогда - она же собака, а не человек, а собачья доля тяжелее, собаке о вечном и думать нечего - о насущном бы позаботиться.

Вперед

Отредактировано Ivette (2015-03-18 06:21:33)

ПСИ-ХО-ПАТ
Лениво зарычал он на проходящего мимо ребенка с нелепым портфельчиком за спиной. Ему нравился запах людского страха. Сначала Раш делал вид, что человек его совершенно не интересует. Он просто спокойно шел мимо, чтобы усыпить его беспокойство. А потом, пройдя мимо "жертвы", Раш разворачивался и скалил свои массивные зубищи. Он пускал вязкую слюну, щерился и подходил ближе, ближе. Упивался страхом замирающего человечишки. А потом разворачивался и уходил.
Раш - умный уличный сын. Он знает, кого выбирать в жертву. Обычно это дети. Раш не кусает детей и не нападает на них, только пугает своей агрессией. Он знает, что детям никто не верит и никто не станет нанимать службы, если ребенок скажет, что видел злую бродячую собаку. Нет следов укусов - нет веры.
Раш - их личное чудовище, невидимый монстр, воображаемый кошмар, черт из табакерки.
Им никто не поверит. Они увидят, как Раш потрошит зазевавшегося голубя, а потом взмахивает огромной лобастой башкой, пытаясь отряхнуться от пуха и крови. Услышат его глухой лай.
Им никогда не понять, почему Раш так ведет себя. Они не знают, что он будет защищать их за кусок мяса.
Раш - психопат и продажный преступник, угрюмый житель этих мест, широколобая, твердая голова с мощной черепушкой. Он скрывается в тени от взрослых и подкрадывается к молодым.
Его желудок постоянно требует сочного стейка. Люди - отличный источник мяса. Но просто так они ничего не отдадут. Раш не понимает их язык и не знает, как с ними торговаться.
Он всегда чувствовал их беспомощность. Начиная от лысой шкуры с нелепым куском меха на голове и заканчивая мягкими, толстыми конечностями-руками, не годными для драки.
Раш показывал им зубы и хохотал, а они завидовали ему и пытались бить его палками. Раш лягался ногами и убегал, ему не хотелось привлекать повышенное внимание к себе. Хватило того, что он смог сбежать и остаться в живых на этих грязных улицах. Раш познакомился с разными псами.
АСОЦИАЛЬНАЯ ЛИЧНОСТЬ
[Этот тип личности] не способен чувствовать сожаление и стыд. Он способен только на деструктивные поступки. Однако часто *треск, сильные помехи* [выглядят вполне рациональными личностями] *помехи* обладают чрезвычайно развитой способностью убеждать окружающих.
Раш сказал, что будет помогать Виски. Он навис над ней и прямо так сказал: "Я. БУДУ. ТЕБЕ. ПОМОГАТЬ".
Всё, чего ему хотелось - найти свое русло в этом грешном мире. Виски просто оказалась рядом. Его морда была окровавлена, она накрыла его могучую спину и широкие плечи одеялом. Он спал на редкость тихо, а утром раны покрылись корочкой, и Раш счел это хорошим знаком. Он скреб тупыми когтями свою шкуру и говорил, что на одном месте сидит будущая падаль. Что нужно идти вперед и раздавать леща каждому встречному недоумку.
А ещё Раш сказал так: "Если ты хочешь чем-то заняться, делай то, чего боишься больше всего".
Те методы лечения, [к которым Вы прибегаете в последнее время] *помехи* определенные изменения *сильные помехи* [в характер применения ЛСД] *продолжительные перебои с потрескиванием* проявлять большую осторожность и сдержанность... *связь оборвалась*
Раш чувствовал запахи собак, но ему было все равно. Он не хотел драться, ему в охотку отдохнуть, вздремнуть. Неожиданно Раш остановился и замер.
"Ребенок".
Он нахмурился и развернулся.
"Что малолетний человек делал на улице ночью один?"
Раш медленно пошел вперед. Он беспокойно сглотнул. Его напрягало всё, чего он не мог понять. Он решил идти к церкви, благо там более-менее спокойно.
Там хорошо и всегда можно укрыться от человека. А Раш не хотел наживать неприятности от людей. У людей есть смертоносное оружие, которое с лихвой превышает по убийственности все возможности их толстых, неуклюжих тел. Раш неплохо знает людскую природу, а потому не спешит взаимодействовать с ними. Они могут счесть его [ненормальным] для проживания в качестве уличной шавки.
Раш ходил вдоль стен с высунутым языком. Ночной зверь, тихий, он терся о кирпичи и нюхал воздух. Наконец Раш нашел то, что искал - небольшую ложбину, где мог прикорнуть.
"Не думаю, что кто-то захочет наведаться сюда сегодняшней ночью" - подумал он и плюхнулся на бок.
Раш растянулся в своем незатейливом укрытии и положил голову на лапы. Он быстро задремал, а открыл глаза уже утром.
Зевнув, Раш потянулся и понял, что почти не чувствует привычного озноба, только приятный прохладный ветерок. Он вышел. Солнце слепило глаза, под ногами - ручейки воды от стаявшего снега. Раш чуть усмехнулся и пошел вперед, стараясь держаться стен - он слишком приметный пес, чтобы люди не обращали на него внимания как на дворняжку.
К ШКОЛЕ

Отредактировано Rush (2015-03-29 21:39:41)

Начало игры
Вторая неделя апреля

Время мира людей - не лечит, но учит быть проще,
Забирая смысл Бытия, оно рвётся в беззвёздную даль,
Оно мчится в Ничто, как безумная, обречённая лошадь,
Азраил, Ангел Смерти, пристрели наконец эту тварь...

Тихий лес окутывал душистыми ароматами весенних букетов. Едва талый снег обнажает молодые побеги травы, нагретые уже по летни теплым солнцем ветки начали рассыпать по всем своим неровным телам еще совсем маленькие почки. Весь этот радужный и теплый мир был переполнен трелями птиц, разлитым спокойствием и казалось, что ни кто и ни что не в состояние сломать этот хрупкий мир и покой, пока в дали, меж светлых красок не промелькнул черный силуэт.
Стремительная тень неслась не разбирая пути, словно сломанная молния в небе, эта тень пугала лес и мирное пение птиц сменялось на тревожный крик, спокойствие сменялось паникой и вот, стоявший стеной безмятежности пару секунд назад лес теперь напоминал лишь симфонии хаоса сплетенные в единый и тугой комок с ненавистью, жаждой и страхом. А черный силуэт, мелькавший меж кустов и деревьев приближался все ближе и ближе...
Черные длинные мощные лапы взрывали под поджарым телом снег, клубы пара вырывались из распахнутой пасти в вверх. Время от времени прямой черный хвост с глухим стуком ударялся о стволы деревьев и подстегивал болезненными ударами о тело. Рубиновые глаза словно стремительно летящая птица, безостановочно скользят по приближающимся рельефам. Мощное тело сжимаясь в тугой комок со свистом рассекало воздух, выпрямляясь в натянутую до предела стрелу. Даже сквозь густую иссиня черную шерсть было видно, как дрожит от напряжения каждая его мышца и если бы не единственная звучащая в голове мысль, он давно бы остановился и рухнул разгоряченным телом в талый снег.
- Цель... - Хриплый, едва слышимый голос вырвался в пространство и растаял вместе с клубами пара от дыхания. - Без цели ты мишень...
И словно по команде, перед глазами встала картина железных прутьев. Затравленный взгляд соседа по клетке, надрывное и пустое рычание от бессилия. Шепот, его молодой голос, тихий и безумный шепот  "Если ты не видишь Цели, не стремишься к ней - самое время посмотреть на спину, не нарисована ли там мишень, так как вполне возможно, что цель - это ты сам. Ты либо хищник, либо жертва. Суровые законы каменных джунглей ещё никто не отменял..." И словно отрезвев от безумства бега, черные лапы резко замирают, а напряженное тело пролетает еще пару метров взрывая собой грязь и землю. безумство уступило здравому рассудку. Потухшим кровавым глазам предстала картина чистого поля, в дали которого виднелся храм, и поежившись от окружающей пустоты, черный зверь поспешил покинуть открытое пространство как можно быстрее....

Школа

Начало
Ни о каком умиротворении речи, конечно, не шло – колокола всегда вызывали у Лютера тревогу. Отчего-то он воспринимал церковный звон, как ознаменование дурного происшествия, сигнал бедствия, и ощущение грейхаунда было бы верным, если бы он умел различать набат и воскресные службы. Но Лю не умел. Ему лишь казалось, что подобные знаки не подают просто так, а значит, где-то что-то случилось.
Лютеру не нравилось быть не в курсе событий. Особенно теперь. Его также не успокаивала мысль о том, что церковь – элемент исключительно человеческого мира, как и всколыхнувшее нервы вероятное событие. Ведь грейхаунд привык считать мир двуногих своим, а себя – его родной и неотделимой частью.
Но пазл не сошёлся. "Нес-пра-вед-ли-во", – отбивает в висках в такт ударам бронзового языка о колокольный купол. Слово заметалось в голове тягучим эхо.

Лютер не помнил, как оказался у церкви. С борзыми такое часто бывает: увлёкся белкой, кошкой, летящей бумажкой, а потом раз – и ты уже в другом районе города. Однако в этот раз Лютер ни за кем не гнался. Напротив, он пытался оторваться от преследования. Вам когда-нибудь доводилось видеть грейхаунда, бегущего от самого себя?   
Лютер всего-то старался не думать о своей прошлой жизни – и выходила добровольная амнезия. Только лишние мысли смутно начинали ворочаться ещё на задворках сознания, как он тут же прессовал их воображаемым алюминиевым листом. Нес-пра-вед... Бац. И вроде порядок, никаких воспоминаний. Чем бы заняться таким бессмысленным?
Грейхаунд знал, что не всегда из проблемной ситуации можно найти адекватный выход. Но это не отменяло наличие неадекватного.
У Лютера внутри был мега-бутерброд с чередовавшимися в нём чувствами и насильственной апатией. Он так плохо разбирался в себе, что зачастую предпочитал вообще не копать. Хотя одно Лютер знал точно: когда-нибудь всё это вырвется на свободу и обернётся для него крушением.
Но, вообще-то, крушение он уже потерпел. Собака, чьим домом считался беговой трек, наконец оказалась на обочине. Теперешнюю нелюбовь грейхаунда ко всякого рода неожиданностям понять было несложно.
Лютер ощущал себя так, будто в последние пару месяцев наблюдал за всем происходящим словно из-за стекла. Будто он видел сон, понимая, что спит, но не имел возможности проснуться. От понимания нет никакого толка, если оно приходит слишком поздно.
..Колокольный звон разбудил Лютера, так или иначе.

Грейхаунд потянулся во всю длину и отряхнулся, хотя в этом не было никакой нужды. Он лениво потёрся боком о сосну, под тенью которой устроился, медленно огляделся и, делая усилие, в пару резких скачков оказался на холмике прямо у порога церкви. Лютер снова застыл, на этот раз слушая весенний воздух. Вокруг не было ни души. Колокола замолчали, вместо них легко зачирикала беззаботная птичка.
Церковная дверь вдруг распахнулась, и Лю тут же посторонился. Он мимолётно махнул хвостом выходящей прихожанке, чуть сщурившись на солнце, и поплёлся влево.
Тебе придётся учиться жить с этим, – чуть смелее, чем обычно, думает Лютер. Рано или поздно. В какой-то момент ему кажется, что звон колокола стал призывом для него самого. Оставаться на одном месте больше не имело смысла.

=> Лесопарк

Отредактировано Luther (2015-04-09 23:44:35)