Сила есть ума бы надо. Фразочка в тему, но не совсем про него. Порядков верных и устоев крепких, ньюф Джек был примером верности и скромности. Глаза его темнеющие над вытянутыми веками провожали спины приходящих и уходящих людей каждый день. В особо лютую погоду он прятался в импровизированной будке, которую добрые люди внутри устлали одеялом. Мало кто решался подойти к на вид грозному сторожу. Бродячих собак здесь не водилось с тех пор, как Джека на службу эту и приставили. Застегнули ремень-ошейник, привязали веревку к бетонному столбу. Ни мальчишек беспризорных, ни воров хитрющих, ни баб скандальных пес не оставлял безнаказанными. Порою, взгляда тяжелого собачьего хватало, а иногда и зубы оскалить приходилось. Но за порядком Джек следил исправно уже восьмой год подряд.
И только лишь одна мечта была у пса. Пробежаться вольной птицею по улицам города, вдохнуть аромат бензина и дизеля, скапливающийся в полуметре над землей, а затем уже и в порт. В то место, откуда принесли его маленького. Черным комочком он жался к людским руках, озирался, ласково лизал перчатки. Но вид бескрайнего моря он не забудет никогда. Никогда в его жизни не будет той глубины и внутреннего познания, которое дает лишь море.
А года свои он чувствовал. Знал, что на исходе его короткий век. Но не с кем было поделиться. Не к кому податься, обратиться. Чтобы мечта сбылась. Чтобы воспрянуть духом. И может быть, солоноватый привкус воздуха в порту возродил бы жизнь этого великана.
И тут бишь он. Не высокий и худой, беспородный. Настороженный и хмурый. Джек приметил его сразу, поднялся с насиженного места, вгляделся в темноту. То попадая под электрический свет фонарей, то пропадая из него, пес приближался. И голос сладкий, томный. Всколыхнул надежду со дна души, заставил уши поднять и слюни с подбородка собрать. Оживился, хвостом вильнул.
- Так уж и быть. Помоги сорваться с привязи. Позволю тебе порою появляться в здешних местах,- протрубил басовитым голосом Джек, выпуская в морозный воздух облака пара.

С моста.
Пока я бежал от кота, то устал. Меня загоняла эта облезлая тряпка. С какой-то стороны я был на него зол. А с другой стороны благодарен. Ведь там были неблагодарные люди. Стоп. Неблагодарные? Я хотел сказать плохие. Да, точно. Ато что я им сделал? И что они мне сделали? Все это звучало довольно глупо. Хорошо, что мы не можем слышать мысли других, а то бы сошли с ума на самом-то деле.
Я подошел ко входу в рынок. Там было довольно много людей... Я знал, что на рынке особенно злые. Наверное, из-за еды, которую они покупают или продают. Зачем-то они берегут какие-то зеленые бумажки. Зачем? Они так ценны? Псы и другие животные могут только догадываться.
Я вошел внутрь. Запахло сырым мясом. Жутко заурчал живот, что я даже лапы затряслись. Мне в голову пришла отличная мысль. Я отпустился на лапы низко-низко, что бы у прилавка меня не заметили. Я так шел еще долго, медленно перебирая лапами и стараясь что бы никто не заметил. Некоторые покупатели замечали меня, но только глазами провожали. От них не было никакого вреда. Просто надо не мешать. Для меня этот факт еще будет прятаться глубоко в голове.
Я остановился около одного из прилавок и посмотрел на него. Там была свинья, которая жутко таращилась на меня. Я сузил свои глаза и посмотрел на нее. Я прожигал ее своим взглядом. Однако, она ничего не сделала. Не пошевельнулась, не моргнула... Впрочем, я от нее этого и не ожидал. Хотя что я вру? Я правда испугался эту свинью. Но не на долго, честно!
Еще немного осмотрев витрину, я двинулся дальше. Теперь должен быть рывок через людей, которые быстро шли, толпясь и шумя. Быстро оттолкнувшись лапами, я рванул в сторону другой ветрины. Однако, меня успели пару раз пнуть, споткнуться и наступить на хвост. Я лег около колбасы. Мне надо было отдышаться после рывка, поэтому я шуточно повернулся к ветрину и мысленно сказал: "Хочешь ко мне в рот? Тото! Я тоже тебя хочу. Только съесть." - принюхавшись и облизнувшись, сказал я.
Я схватил кусочек колбасы, который был отрезан и быстро поспешил от этого прилавка к другому, спешно заглатывая этот маленький, но кусочек. Я теперь был не так голоден. Что меня радовало. Но после урчания живота я снова учуял запах еды. Хотя это было и естественно, но я учуял мясо. Поспешив от этого места, я старался унять жуткий голод. Я не хотел, что бы меня снова били веником. Поэтому я лег у прилавка и наблюдал за людьми. У всех было одно и тоже каменное лицо. Меня это не расстраивало, ведь люди всегда с таким лицом. Видимо, у них не день, а сплошной ад. Знали бы они как живут дворняги... Точнее, они знают как мы живем. Но ничего не делают а поводу этого. Да, у них есть приюты. Но я не собираюсь жить в клетке! Лучше жить на просторной улице, чем в узкой комнатке. А пока я думал, толпа меня потихоньку стала замечать. От этого мне стало непосебе. Обычно после приходил злой человек с веником. Может я и ошибался, но мне правда стало от этого страшно. Из-за этого я прижался к прилавку и стал ждать, что же будет дальше. Хотя мне и стоило убираться от сюда, но усталость немного овладела мной.

Я лежал возле прилавка. У меня было полусонное состояние. Но люди так и таращились на меня, что-то приговаривая. Для меня это было не очень приятно, как и им. Но я не старался замечать их шепот и взгляды наполненые страхом. Как вдруг... Сзади я услышал человеческий голос. И вот она о чем я и предупреждал на мосту. Мужчина подошел ко мне что-то крича и такая в меня железной стороной какой-то "руки" с "пальцами". В любом случае я поднялся, встал на лапы и сказал: — Да ладно! Я же только полежать пришел! Это эхом разнеслось по рынку. Люди на миг затихли. Мне стало страшно от этой тишины и как на меня смотрят покупатели. После этого я гордо поднял нос и медленно зашагал в сторону выхода.
Сколько людей... И все смотрят на меня не добрыми глазами, а злыми. Только изредка можно найти среди этих взглядом искренний и теплый. Но таких один на миллион. Я старался как можно больше взбесить человека, который старался нанести мне вред. Я не боялся их. Только предметы, которые находились у них в руках. Думаете приятно, когда в тебя тыкают чем-то? Конечно, нет.
Однако, какой-то человек смотрел на меня сочувствовав. Для меня он выделялся из толпы особенно. Он не хотел меня погладить. Хотя, он меня и погладил марально. Я чувствовал его поддержку. Но она продлилась не долго. И он растворился в толпе. В это время я стоял на месте и не двигался. Наверное, тот человек с огромной "рукой" разозлился, что я долго не двигался с места, а проважал взглядом какого-то самаритянина.
Я вам уже говорил, что я люблю выбешивать людей. Даже сейчас я медленно шел к выходу. Я не старался удалиться от сюда поскорей, а только медленней идти. Я подошел то к одному прилавку... То к другому... Поочередно пугая посетителей, которые шарахались от меня.
Кто-то пугался быстро, а кто-то вообще не отходил от прилавков. Однако, когда я ускорил шаг, дав понять, что ухожу, то лег опять у прилавка. Но через некоторое время снова вставал. Я старался как можно больше взбесить эту особу. Тем более от него пахло особенно не приятно. Наверное, он что-то съел или выпил не то, а может что еще... Не все псы знают об этом веществе.
Я ухмыльнулся и повернул в правую сторону от выхода. Делая зигзаги, я велял хвостом и оглядывался на мужичка. Некоторые уже не испуганно смотрели на меня, а с улыбкой. А я все вилял, вилял. Дав понять, что просто так я от сюда не уйду. Это будет особенный "бой". Наверное, самый лучший в моей жизни. Я стал вилять хвостом все больше, что бы мужичок понял, что я играю. Я повел ушами, остановился и сел. Но через некоторое время снова начал свой путь. Теперь я повернул в сторону, где я лежал прежде. Тем самым сделав круг. Я так ходил еще много времени, пока мне это не наскучило.
Люди, у которых я ходил, были с улыбками на лице. Я произвел на них положительное впечатление. Наверное, они так и думали "Чтоэто за веселый пес с хорошим чувством юмора!". Я сам смеялся в душе. Я - Рей. Оптимист, который раньше был элитой, а теперь дворнягой. Теперь я стараюсь быть как можно больше веселым. Поэтому вы и видите меня, описывающим круги.

Я сидел смирно и вилял хвостом. Увидев приближающегося мужчину, я успокоил свой хвост и стал смотреть что же будет дальше. Мужчина подошел ко мне. Он что-то лаского стал говорить. От этого мне стало приятно, но я не до конца понял его намеренья. Он погладил меня по голове и почесал за ушком, а потом встал, показав на выход. Все это время я вилял хвостом. Но упорству не было грани. Хорошо, что он не вызвал людей по отлову собак. Да, какая бы беготня была. Я оглянулся и посмотрел на мужчину, который дал какие-то железки раздраженной женщине и дал мне сосиску. Я ее мигом съел, даже не раздумывая. Мужчина все время усмехался от меня, наверное, пытаясь сделать улыбку. Я улыбнулся в ответ и сладко облизнулся, виляя хвостом. Мужчина снова показал на выход, лаского что-то говоря. Я потерся об его ногу, в знак благодарности и одарил злым взглядом женщину у прилавка. С походкой победителя я направился к выходу из рынка.
Чем-то он был похож на меня. Этот мужчина. Он такой же другой в душе, чем во внешности. С такой же грубой породой, но с хорошим и добрым характером. Может, он бы был моим хозяином, но я не собирался быть снова элитой. Я ошибся в своем человеке. Я не хочу повторять ошибки прошлого. Что-то останавливало меня быть домашним любимцем. Боязнь быть снова под атакой побоев. Я не хотел снова драться, хоть и любил это. Но для моего человека это была стадия забавы, чем самозащиты. Никогда не мог понять этой жестокости в Джеймсе. От прошлого я всегда хмурился. Но не сейчас. Я уходил с высоким настроением и счастливой мордой. Еще признак моего хорошего настроения - это хвост. Он вилял со всей силой. Не помню последний момент, когда он так вилял. Хотя, нет, помню. Это встреча с Нидом. У нас особая дружба с ним. От этих воспоминаний у меня еще пуще завилял хвост.
Я шел рысцой вдоль торговых рядов. Люди оборачивались на меня, а некоторые тыкали пальцами с какими-то словами. Я не замечал их только из-за оптимизма. Наверное, им стоит чему-то поучится у меня и мужика. Каждого я одарил взглядом вожака. Может, это составила обо мне особое мнение. Я же все ближе и ближе приближался к выходу с рынка.
На одном прилавке были сосиски с крыльями, на втором коровья голова и говяжьи языки. От этого слюни потекли, но я старался взять себя в лапы. Изредка я оглядывался на мужичка. Видя что он не отводит взгляд, я снова продолжал путь до выхода. Он был, как медленная съемка, все медленно двигали губами, двигались так же, а звуки казались эхом. И моя медленная рысца.
Интересно, что же будет впереди рынка. Какая-то неизведанная земля таится там. Я точно знаю, что она не чья. Поэтому я планировал направится именно туда - вперед. Навстречу не открытому и секретному. Подойдя к выходу, я обернулся и вельнул хвостом. Я начал вглядываться вдаль - туда куда мне мешало смотреть солнце. Я щурился, пытался всмотреться в силуэты, но это было бесполезно. Я немного потащил передние лапы об асфальт и встал на траву, а потом перешел на снег. Он хрустел под моими лапами. Я это сделал, что бы помыть лапы. А теперь я двинулся вперед. Но потом решил, что не стоит идти туда. Тем более вожак не позволит - Нид. Поэтому я решил пойти направо. На тот же мост. Однако, с моста я знал куда идти...
Направо

Отредактировано Рей (2015-03-16 10:45:09)

— Мост —
Мчаться во весь опор не было ни сил, ни желания, ни возможностей. Вот, как раз возможностей недоставало позарез. Кровь почти перестала хлестать из раны, но боль... о, эта госпожа никак не стремилась уйти "подобру-поздорову". Окружающие пейзажи, воспоминания, порой всплывающие в голове, несказанно угнетали мальца. Кажется, он терял тот самый боевой дух и энтузиазм, с которым вышел из дому, конечно, раз и на всегда. Ведь, что здесь, что там - ему не помогут, хотя все-таки здесь, опасностей в раз десять было больше, (некоторые из них, самую малость, он испробовал на собственной шкуре). И все-таки, если повезет найти сегодня то, что он так безустанно искал, - будет огромным баловнем удачи.
Ковыляет в точности в ту сторону, откуда доносится смесь ароматов разнообразной пищи и людей, чего-то еще. Чего -  не имело значения. Что-то подсказывало щенку, что там, где будет еда - будут и бродяги, да, такие же, как и он сам теперь. Хотя, в этом малец не видел ничего плохого, даже напротив, что не странно. Внезапно сел наземь, всматриваясь в сторону, откуда слышался гул спешно проезжающих машин у перекрестка и раздражительно мерцающего светофора. Эти цвета несказанно действовали на нервы, хоть Оз и находился на достаточном расстоянии. Раздраженно фыркает и одновременно дергается от острой боли в поврежденной лапе. Нагнулся ниже, чтобы хоть как-то смягчить боль вылизыванием. Во рту пересохло. Хотелось пить. После всех этих прибрежных плясок жизни и смерти, полученных увечий и довольно длительного похода в эти места, невыносимо хотелось пить. Да что там уже, и есть. Насупившись, вглядывается в сторону рынка и собирающихся людей. Решает отойти в сторону, прочь с тротуара, но тут же падает с лап от средней силы толчка тупым предметом. - Чего расселся, вали, драноух! - рявкнул парень лет девятадцати-двадцати, держа в руках телефон, в другой - какую-то сумку, должно быть с документами или какими-то еще важными бумагами, может, просто учился и спешил в метро, ведь оно, по всей видимости, не далеко, хотя не суть дела важно.
Громко взвизгивает, несколько раз хрипловато лает вслед. Глаза лихорадочно блестят, а сердце сковывает дикая злость и обида. «И после этого кто-то еще может с ними оставаться жить? Как это вообще возможно? Кто может терпеть этот ад?!"» Торопливо, жутко хромая, подпрыгивая, шатаясь, направляется к железной изгороди, садится у самого угла. Нужно немного передохнуть. О, такое с Озом впервые, пожалуй. Когда в последний раз выбивался из сил, тяжело дышал или его дух пребывал в упадке? Невиданное зрелище. Кто бы мог подумать, хотя... кто знает, как бы повелся кто-либо из людей на его месте, пусть даже не людей, диванных шавок, например. Он таковым являлся лишь отчасти, но безусловно было бы интересно взглянуть на них. Особенно то, как они бы удирали от трупоеда у побережья, и пробирались по сточной трубе. До этого тоже было происшествие, не стоит об этом забывать, но все-таки ожег не был столь сильным. Боль в боку проснется, если о ней вспомнить, а так... можно сказать, что повезло. Тогда впервые лишь.
Сидел бы он так какое-то время еще, если бы случайно, краем глаза не заметил какое-то красноватое явление вдалеке. Судорожно протянув через ноздри не такой уж и свежий воздух, Ормульв не сумел отыскать нужной нити. Все перебивала туманящая рассудок вонь выхлопа проехавшей машины поблизости. Внимательно всмотревшись, Оз заметно напрягся, даже привстал. Красноватый силуэт, приближавшегося к вратам рынка пса привлек его внимание. «Я почти рад. Бродяга. Бродяга же, правда? До этого приходилось сторониться многих, но... вроде один, кажется не особо опасен. Хотя... большой. Очень большой...» Трясет головой, по-щенячьи поскуливая, злясь на свою глупую рассудительность. Этого в себе не терпел, как бы странно не звучало. «Да, к черту» Скалится сам на себя и тут же, собрав все свои останки в купу, хромает, как можно быстрее ко входу на рынок.
Не намерен кричать вдогонку, чтоб, мол, остановился, обратил внимание. Нет. Это было свыше. Нет, Оз не был гордецом, просто чуть ли не на подсознательном уровне, любому и каждому вокруг пытается продемонстрировать свою самостоятельность и зрелость. Но. Если бы он просто окликнул "красного пса" - мир бы не рухнул, вряд ли бы он возник в глазах незнакомца в свете более молодого щенка, чем он есть на самом деле. Но негласный принцип нерушим. Невзирая на то, что пес шагал быстрее, если не в два раза, чем он, Оз выжимал из себя все остатки сил, пытаясь нагнать его. Внезапное появление боли, сильнее, чем раньше, заставило его остановиться, стиснуть машинально зубы, и... свернуть в сторону, где располагался "овощевой" сектор. Оглянувшись перед тем, как скрыться за стойками прилавков на красного пса, Ормульв решил обогнуть сектор, и явится с другой стороны, чтобы будто бы зайти не из-за спины, а именно вывалиться навстречу. Так и случилось.
Чуть не попал под самые лапы неизвестного пса. Громко рявкает, так, как это делают псы, так раздражительно, когда кто-то пересекает их дорогу. Рявкает, а глаза наполнены блеском любопытства и изможденности. Странная смесь, конечно, но тот факт, что малый все еще оставался любознательным ребенком еще никуда не девался. Стоит перед громилой, затем присаживается, аккуратно так, чтобы не потревожить раненную лапу на плитку или что это за чертовщина была под ними?Чуть наклоняет голову вправо, нахмурившись спрашивает: — Что у тебя за штука? Вон там, да, в ухе. - мелкому было действительно было интересно, хотя бы по той причине, почему у него такого на ухе нет и может ли он, этот незнакомец, поделиться с ним чем-то подобным, ну или... . Золотистый блеск этого предмета несказанно привлекал внимание и разжигал интерес. Начало даже казаться, что это безумно красиво. Оз отвел взгляд, посмотрев прямиком в глаза гиганту. Они были голубыми. Так странно... настолько синими, да, синими даже, как само чертово небо. Все это зрелище буквально загипнотизировало мальца, пока настырная боль не пробудила его, не ударила оземь. Внезапно вспыхивает: — Ты вожак, да? У тебя подданные есть?... или как их там.

Отредактировано Ормульв (2015-04-05 00:57:46)

ИЗ ХРАНИЛИЩА
Кто я такой?
Что ж, попытаюсь намекнуть. В очередной раз.
Ты не замечал странного стечения обстоятельств? Безродная дворняга по имени Нид. Добрый пёсик, радушно зазывающий гостей в свой большой дом с широко распахнутыми дверьми. "Я обещаю, что мы будем жить в радости и достатке, что весь район ляжет у наших дружных лап".
Ты правда поверил во всё это, мой юный друг? Колья окружают скромный угол портовых нищих. На одном из кольев висит клок черной шерсти. От костров идет приятный, сладковатый дым. Почему ты не подумал о том, что я могу без всяких колебаний отправить тебя следом?
Постой, постой. Конечно, я шучу /ты слышишь короткий смех, прерванный тем, что в легких кончился воздух/.
Но если в тебе всё ещё осталась хоть капля благоразумия, лучше не доверяй мне. Хотя нет, лучше доверяй. Правда-правда, Собачьей Матери известно, кто ещё, кроме меня, станет спасать твою жизнь.
Его в этот день отличила поистине змеиная походка-поступь. Взгляды людей казались ему донельзя знойными, просто обжигающими, так что он старался держаться стороной, скользя боком по прохладным стенам каменных зданий.
Нид знал: для того, чтобы оказаться в новом месте, надо пройти через рынок. Через тот самый рынок с оборванной цепью, от которой до сих пор(!) несёт Джеком и прогорклым маслом. Или он сам себя убеждает в том, что чувствует эти запахи. В любом случае, нос Нида... Ниду кажется, что его нос горит от этих запахов.
Он постоянно думает об этом. Это его личный асфальтовый каток, который всё глубже вжимает его в серую дорогу и которого он... не боится? Абсолютно не боится? Как так?
Этот преступник, он уверен на всю сотню процентов в безгрешности своих действий. И одновременно с тем осознает, что лишил жизни живое существо.
Где кроется настоящая правда? И почему его слова и действия постоянно мечутся от одной противоположности к другой?
Мясной отдел.
Нид поборол себя, чтобы зайти внутрь. Он улыбнулся, как умеют улыбаться только собаки. Его чудный хвост ходил из стороны в сторону. Время от времени Нид гортанно урчал, фыркал и терся мордой о ноги торгашей.
- Нид-бой сегодня хорошая собачка, правда? - приговаривал он, добродушно вываливая язык и глядя своими большими, по-дворняжьи выразительными глазами прямо в глаза людей. "Ненавижу. Ненавижу. Люди. Ненавижу".
- Аф-аф, пропустите Нид-боя поболтать с Повелителем Мух?
Он был слишком хорош и добродушно-ненавязчив, чтобы его не пропустили. Не выпрашивал мяса, а просто дарил скучающим людям немного внимания.
- Ты мерзкая, сраная змея, Нид, - прохрипела Свиная Голова с прилавка. Под ней растекалась лужица крови - её отрубили совсем недавно.
- Избитые истины, в прошлый раз мы говорили о том же самом, - скучающим голосом ответил Нид и зевнул. - Лучше расскажи что-нибудь новенькое.
Свиная Голова растянула губы в улыбке.
- У тебя навязчивая идея. Люди называют это обсессиями, и знаешь, оно хреново лечится.
Нид устало плюхнул зад на доски и закатил глаза.
- Ладно, хватит, - прервал он Голову, пока она не наболтала ему чего-то ещё. - Я всё равно не запомню этих твоих мудреных словечек. Вижу, у нас с тобой никакого прогресса в общении. Я пошел.
- Прекрати жалеть себя.
Нид встал, но на миг замер. Он внимательно посмотрел на отрубленную голову свиньи, улыбнулся и пошел прочь. Рынок большой, ему стоило получше осмотреть его на предмет нежелательных гостей вроде того же Джека. В конце концов, теперь, когда его нет, на рынок может заглянуть кто угодно. Естественно, только в отсутствие Нида.
...ты вожак, да? - зацепился он за обрывок чьей-то фразы и в удивлении остановился.
Собачьи голоса. Нид почти не слышал их, но мог понять, откуда они доносятся. Он прижался к прилавку и осторожно выглянул. "Двое. Незнакомцы. Большой и маленький. Кто они? Чего от них ожидать? Анализируй. Не анализируешь? Иди вперёд".
Нид не старался подойти скрытно - напротив, он сразу выдал свое присутствие, приветственно гавкнув.
- А вожак тут я, заинтересованно протянул он, оглядывая столь разных субъектов, схожих именно в своей непохожести. - У тебя проблемы, малой, - продолжил Нид, разглядывая щенка. - Один тут?
Он сделал паузу и встряхнул ушами. - Я - Нид.
Повернул голову ко второму, довольно громоздкому на вид, с рыжеватой шкурой. Такому сложно спрятаться от людей и быть неприметной дворнягой. - От тебя пахнет иначе. Ты не отсюда. Что тебя привело в этот район?
Он нахмурился, но тут же улыбнулся. Сверлил, сверлил их глазами. Каждого по очереди, каждого до дыр.

Ормульв

Эти двое - они загадочны в большей степени, чем я мог бы подумать. Мои догадки, по всей видимости, заставили здоровяка насторожиться - он посмотрел на меня внимательно, но стоило мне отвести взгляд, как он нырнул в ранний сумрак улиц, в гущу рынка. Ушел.
Что ж, теперь я буду усерднее патрулировать эти места, чтобы убедиться в том, что нежданный гость ушел с них окончательно.
Я зевнул и посмотрел на малого. Не каждый в его возрасте скажет такие слова. Слова не для щенка, а как минимум для молодого пса.
- Если хочешь научиться - обязательно научишься, Ормульв, - заверил я его, внимательно разглядывая шкуру щенка. Ему явно стало дурновато, наверное схомячил чего-нибудь, пока я не видел. - Победа начинается с желания победить.
В самом деле, Нида насторожили слова Ормульва о собаках-каннибалах. Он вспомнил Юки, о которой говорил Нахтрам (вот угораздило же Нахтрама познакомиться с этой сукой!)
Нид искренне надеялся на то, что Орм преувеличивает, что численность его собак-трупоедов не превышает пары голов. Потому что в ином случае, ему бы пришлось предпринимать какие-то меры.
Даже с самой злохарактерной и неуживчивой псиной можно найти общий язык. Но единожды попробовавший крови собрата каннибал уже не сможет остановиться. Вспомни крысу Химки, которую Нид сознательно обрек на эти страдания. Но крыса - что есть крыса? Она живет не настолько долго и мыслит не настолько разумно, чтобы Нид её пожалел.
- Эхе-хей, да тебя шатает, - улыбнулся Нид, глядя на Орма. - Пошли, пошли.
Придерживая лопоухого за плечо, дворняжий сын довел его до ведерка, которое стояло у прилавка с рассадой. Следя за продавцом, Нид коснулся шеи Ормульва и несильно нажал, чтобы нос щенка коснулся воды. Нид чувствовал сердцем, что происходит с ним. А значит, чувство воды теперь значит для него куда больше, чем вид воды. Он подождал, пока Орм попьет и отвел его в сторону. Свои раны щенок зализал самостоятельно, так что Нид не видел смысла возиться с ними. Они пахли хорошо - как не воспаленные, заживающие царапины. Жить будет, ничего серьезного.
- Орм, ты здорово попал, приятель. Это трип. Думаешь, я не заметил? Конечно заметил. Но я тебя не брошу, уж поверь. Ты здоровский с этими своими желаниями играть против врагов.
Нид улыбнулся. С ветерком воздух принес ему ещё один собачий запах. "Что-то новенькое" - подумал он, вглядываясь в прилавки и пытаясь увидеть, кто идет. И удивленно хмыкнул, когда прямо к нему - сначала неуверенно - потом увереннее - на коренастых, толстых лапках приблизилась собачка - на вид совсем щенок, как и Орм. Разве что более крупной породы. "Хей, на меня сегодня решили целый детский сад повесить? Я хотел посмотреть на то, что находится за рынком".
Своих планов Нид отменять не собирался.
Собачка взглянула на него снизу вверх. Он, в свою очередь, тоже повернул голову и оглядел её сверху вниз.
- Видишь, какие дела. Сегодня людно. Опустив нос, черно-белый пес обнюхал уши и лоб маленькой незнакомки и весело фыркнул. - От тебя пахнет морем. Волшебно.
Вспоминал ли Нид свои мечты о Глазго и мечты Джека о свободе? Скорее всего, нет.
- Меня зовут Нид, а этого неадекватного сударя - Ормульв. Мы идем за рынок. Раз уж ты одна, пошли с нами. Вместе всяко лучше. Как мне тебя называть?
Он немного потряс Орма, вздохнул и, взяв его за загривок, закинул себе на плечи. - Держись там, тореадор, - фыркнул Нид, краем глаза поглядывая на Рахат.
- Только без расспросов, ребята, я полночи не спал. Лучше расскажу вам историю.
Нид двинулся вперед, и со стороны это выглядело как расслабленная прогулка, хотя внимательный взгляд заметил бы, как он изредка перебегает глазами от одного пути к другому, выбирая наиболее оптимальный, чтобы поменьше сталкиваться с людьми.
- А эту историю рассказал мне один здоровущий пёс, кажется, звали его Рэд. Он целых три года жил с людьми, представляете? Бр-р-р. Никогда не пойму этих прелестей домашней жизни. Рэд сказал мне, что люди склонны вытворять странные вещи. К примеру, они считают, что если курам включить хорошую музыку, они принесут больше яиц. Не думайте, что я говорю просто так - всё это относится к делу, ибо Рэд ещё щенком стал участником небольшого эксперимента, который решил провести его хозяин - полубезумный старикан с замашками ученого. Рэд всегда жил со звуками и голосами в голове. Он сказал, что вместе с ошейником и намордником на него надевали странную штуку - старикан называл её "наушники". Рэд несколько раз ломал их, пока не смирился. Звуки, голоса - они были везде, даже дома. Даже ночью. Рэд говорил, что это называется "радио". Я с трудом понимаю эти их словечки, но Рэд до сих пор помнит - и кое-что понимает. С ним интересно было общаться. Рэд сказал, что эксперимент провалился и он не получил ничего, кроме мигреней. Он разбил радио - не удивительно, правда, здоровенный он, я сам видел. Пока старик возился с поломкой, Рэд смог умотать на улицы и скрыться. Его искали, но  благодаря своему росту он мог, поднявшись на задние лапы, снимать листовки. Через полгода Рэда позабыли. Напоследок он сказал мне такую вещь: "Они могут улыбаться и протягивать тебе сочный стейк, но черт побери! С той же улыбкой они замуруют тебя в камеру и будут делать с тобой всё, что хотят".
Нид сделал паузу и перешел дорогу, слегка прижимаясь к Рахат, чтобы она не терялась и не волновалась. - Я тоже не доверяю людям, - задумчиво сказал он. - Уличная жизнь - она такая. Что бы ты ни выбрал - всегда можешь получить сапогом в морду.
ВПЕРЁД

Эти внимательные и цепкие глаза напротив. Пес смотрит на меня изучающе, а затем тянется носом. Шумно дышит в обрезанные и закрученные ушки. Я мотаю головой, освобождаясь от навязчивого дыхания и замираю. Теперь приходит моя очередь его рассматривать. Он несуразный. Такой весь несимметричный, с пятном на один бок, не высокий и не низкий. Мне трудно определить его возраст, ведь я не видела других собак, кроме тех, что окружали меня раньше. Мне трудно понять, что он за фрукт. Весь он, такой кривой, изогнутый, вихляющий. В нем заложен непонятный, скрытый икс. Какая-то неизвестная, что положена в основу, заставляет всю конструкцию ходить ходуном. Какой-то неведомый проект закладывался в этого пса. А все почему? Потому что создательница его - природа. Такая несовершенная, неумелая, не готовая. Часто ошибающаяся и не умеющая нести ответственность за свои ошибки. Порою я злилась на неё за дождь, что нещадно лупит с неба, а порою и за солнце, что заставляет перед глазами появляться круги. Но, самое странное, что она могла придумать - это вот таких собак. Он не однозначный, не твердый. Он не внушает доверия. Не знаю почему, но отчего-то я вижу в нем что-то помимо этой доброжелательности в голосе. Какая-то дикость, жажда свободы, отчаяние. Мне не знакомы эти чувства, чтобы я могла для себя их описать. Но их наличие... Их наличие заставляет лопатки свестись и чуть приподнять шерсть на загривке.
Он обращается ко мне. Я моргаю, фыркаю и понимаю, что не могу произнести и слова. Что-то мямлю, но так и не вношу ясности в данном вопросе. Просто поджимаю хвост и наконец смотрю на второго.
А этот казался для меня, напротив, каким-то очень уж простым. Казалось, он еще одна ошибка природы. Совсем бесшерстный, с таким маленьким хвостом и несоизмеримо огромными ушами. Они забавляли меня. Когда его матыляло из стороны в сторону, уши его смешно колыхались следом и я почувствовала, как инстинкт велит мне укусить его огромные треугольники. Отчего-то я все же сдержалась. Его окрас был настолько породистым, хоть и забавным с этими смешными веснушками на заднице, что я могла лишь улыбнуться. Отчего его раскачивало, я понять не могла. Однако, вспомнила, как оказавшись на земле лишь сегодня днем, тоже упала и держаться на лапах не имела сил. Скорее всего он тоже после долгого плавания. Это вполне объяснимо. Эта каа так изматывает.
Итак, пора им что-то сказать. Хотя бы что-нибудь. Но я боюсь. Нервничаю от того, что мой голос может показаться слишком разочарованным. Ведь я точно знаю, что это не мой папа. Это другой, не такой. Он ошибка, но очень странная ошибка, которую я пока не имею возможности разгадать. А вот этот мелкий, он ошибка вполне ясная и понятная. Но тоже ошибка. Ах, как же чешутся зубы, хочется прикусить его болтающееся ухо.
Зачем я пошла следом за этим псом? Не знаю. Он позвал меня. Что-то сказал и пошел. А я решила, что он зовет за собой. Доверилась ему? Отнюдь, нечему здесь было доверять. Я чувствовала в нем угрозу. Слишком глубоко скрытую, чтобы объяснить свой отказ. А потому пошла следом.
История? Нет, я не поняла смысла истории. Что такое этот рей, звуки, голоса? О чем он говорит, что значит? Куда бежал? Зачем? Совершенно не понятная история. Такая же несуразная, как и он сам. Зачем его слушать? Он говорит то, чего я не понимаю. А понять - значило бы разгадать кривую, по которой он живет. Ох, нет, я слишком мала для таких загадок. Может быть позже. Когда все уляжется. Когда в голове не будет этого шума, а лапы перестанут гудеть от усталости и эфирного тумана, засевшего в сознании.
Что-то теплое касается моего бока. Я поднимаю голову. Это он, прижимается ко мне. А я смотрю и думаю, и не понимаю. А еще я корю себя за то, что забыла его имя. Как мне теперь к нему обращаться? Что говорить? Ладно, мне простительно. Когда нужно будет что-то сказать - я придумаю. Выкручусь.
Облизываю нос и перевожу взгляд на ношу, болтающуюся на спине безвольной тряпкой. Такой смешной. Его лапы опущены по бокам, голова где-то болтается. Как он может позволять себя так нести? Где же гордость?
Хотя, он еще совсем маленький. Я точно это поняла, когда увидела его смешные припухлые лапы и такую очаровательно-милую морду. Я сейчас обладаю такой же. Некоторую грубость чертам моей морды придают купированные уши. Они делают меня чуточку взрослее. Однако, все равно не сложно догадаться, что этот мягкий полушубок, укрывающий мое тело еще станет жестким. А подшерсток станет еще гуще. И вымахаю я еще ого-го как. Не верите? А вот посмотрим.
Я вдруг понимаю, что иду не сама. Будто в какой-то оболочке запаха пса передвигаюсь, как под защитным навесом. Я теперь не один на один с улицами. Я теперь какая-то другая. Меня теперь не волнует, как сильно печет солнце или как много вокруг интересно одетых ног. Ноги будто расступаются, когда рядом идет этот. И от этого становится непривычно сложно осознавать себя в этом мире. Будто я стала частью его. Не сама по себе, а лишь часть.
Вздыхаю, дергаю головой и более стараюсь не отвлекаться, оставляя позади тяготящий аромат свежего мяса.
-к складам-

Отредактировано Рахат (2015-04-15 18:36:58)

- Хранилище -
Вот и показывались новые просторы. Хочу сказать, на удивление, это был Рынок. Ну, чтож, проанализируем. Итак, плюсы: рай, чтобы поклянчить еду; можно не только поклянчить, но и стащить; эм, ну и просто еда. Ну да, в общем один только плюс – это еда. Минусы: человек, человек и ещё раз человек. Нет, я конечно понимаю, что попадаются и добрые, но вот был бы я маленьким... (даже не знаю, как такое «чудо» можно назвать) В общем, был бы я маленьким, люди бы покидали какие-нибудь остатки, а так я обречён на таскание. А вот Ша более или менее подходила к этим параметрам, хотя можно бы и поменьше быть.
И тут так как-то неожиданно наступило утро Да, всё как-то быстро прошло. Вроде бы зашёл вечером, а вышел утром. Ма-а-агия! Но, в общем, лучше утро, чем полдень. Тут, как назло, пошёл дождь. И вот тут-то я и благодарю свою породу за то, что у меня не длинная шерсть, а то сейчас висела бы сосульками.
Ша изволила желание поболтать.
Хм, что-то так я даже не знаю тему, не могу придумать... Пожет плюнуть на это и сказать, что если и хочет болтать, то пусть сама пасть открывает, а я послушаю. Но, как-то невежливо, что ли...
– Обсудим? – молчание затянулось. - Слова – это лишние звуки! – да, на ум мне ничего не пришло, поэтому пришлось сделать так.
Я аккуратно обошёл лайку, тем самым приблизившись к котёнку. Покося на него взглядом, я продолжал идти. Я не смог удержать фырканье от предстоящего веселья, по крайней мере, весельем это считал я, а вот реакция Доброй Души пока что остаётся загадкой. Стоит надеяться, что она расценит это как добрую игру, хотя я в этом не уверен.
Я быстро наклонил голову и аккуратно подцепил котёнка зубами за шкирку. Чтобы Ша не смогла меня укусить, я отпрыгнул в сторону вместе с висящим и ничего непонимающим «сыночком» Доброй Души. Моя невольная улыбка показывала, что я не настроен делать что-либо плохое, но опять же, лайка могла это расценить, как самодовольство (не дай Бог, конечно).
«Скучно было? Развлечься хотела?» - со смехом пытался сказать я, но занятая шерстью и складкой кожи пасть воспроизвела всё это немного искажённо. – Шкушно ыло? Развечша отела?
Стоит надеяться, что Ша поняла меня. А тем временем я сменил свою позицию, сделав полукруг и появившись с другого бока на расстоянии шести метров.
– Не волнуйся, это сего лишь игра. – сказал я, опустив свою ношу, однако голова была около котёнка, готовая вновь нежно схватить его, что я через несколько секунд и сделал.
Не удивлюсь, если Добрая Душа назовёт меня идиотом или кинется на меня. Да, нормальным чувством юмора я никогда не обладал. Но в этот же момент надо было как-то «разбавить» ситуацию. Что первое пришло на ум, то и сделал.
Я задорно, как только могла мне позволить привычка смотреть на всех хмуро, посмотрел на Добрую Душу. Посчитав, что долго оставаться в одном месте нельзя, я отбежал ещё дальше от лаки, по своему обыкновению прихрамывая. Да, со стороны это выглядело, будто я метался около суки со скоростью звука, а потом, решив, что здесь делать нечего, побежал дальше.
Ша, только не кидайся, только не кидайся! – я не хотел делать ей больно, но ели она кинется на меня, возможно, что я по инерции сомкну зубы, тем самым прокусив шкуру котёнка, а возможно и оттяпав кусочек, после чего он может упасть с немалой для него высоты. Да, я знал, что достоинство не позволит мне причинить суке физическую боль, а вот душевную... Волей-неволей все так делают. - Не паникуй и доверься мне. О, Боги, как это, должно быть, странно звучит от незнакомца, которого ты знаешь всего несколько часов.
Тихий хрип вырвался из глотки, это котёнок дал знать о себе, помотав передними лапами, и тем самым заелозив между зубами. Раздался тихий писк. Так, главное – вовремя предупредить.
– Збагойствие, только збагойствие. – пришлось попытать крикнуть. - Взё под гондролем! – ну, думаю, в переводе все эти предложения не нуждаются.
Я ждал, повиливая хвостом (ещё одно подтверждение тому, что намерения у меня не такие уж и гадкие). Ух, как волнительны секунды, но как же прекрасно их смаковать, ожидая реакции Доброй Души.

Деловито и нарочито торопливо я продвигалась меж стройных рядов, заваленных головокружительно пахнущими кусками мяса. Здесь и говяжья вырезка, и свиные головы, и печеночка. А какие аппетитные окорока висели на гвоздях, подвешенные почти к самому потолку. За месяц, что обосновалась в этих краях, я научилась разбираться в мясе лучше всякого домашнего песика. Быть может, играли роль мои породистые, элитные гены, а быть может и то, что стены рынка я практически не покидала ни днем ни ночью.
Поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, я ловила чутким носом яркие запахи мяса, которое еще сегодня утром ходило пухлыми копытами по зеленеющему лугу. Мне нравилась моя работа. Я называла себя смотрителем этого безобразия. Как я попала сюда? Все произошло около двух месяцев назад, когда на щенка я была еще больше похожа, нежели на взрослую собаку, как сейчас. Быть может человек распознал во мне голубую кровь горных собак, а может тоска по прежнему питомцу заставила сделать этот шаг, но нечто подтолкнуло его тогда подойти ко мне. Я сидела невдалеке от рынка, так как из всего города знала только этот район. Он протянул руку, а в ней со сладковатым запахом кусочек чего-то твердого, но пахнущего волнующего. Слизала мокрым языком и не заметила, как на шею накинули веревку. Да, человек наивно положил, что я буду сидеть на цепи и охранять для него его территорию. Однако, дважды сгрызенный кожаный ремень, сорванная цепь и подкоп, сделанный под калиткой, убедили его в том, что посадить на цепь он меня не сможет. За это время побегов я довольно успешно между тем помогала ему. Придавила парнишу, решившего стырить кошелек у почтенной леди, потрепала дворнягу, что нагло шарил меж прилавков и сгребал под шумок мясо. Заприметив мою крайнюю полезность и между тем отсутствие всякого желания сидеть на привязи, человек сделал единственно верное решение, сделав меня негласным сторожем. Я полностью поддерживаю его замечательный выбор в мою пользу, ведь теперь у меня не только есть место, где меня всегда ждут, но и кусок мяса, а так же мозговая кость, получаемая мною в конце каждого дня. А между тем я не была абсолютно ничем ограничена, спокойно гуляла по городу и могла наслаждаться всевозможными дарами этой жизни.
А вот и оно. То, что я искала и ради чего решилась встать со своего места под охладительной обдувалкой. Второй слева окорок, висевший на стенде, пах явно не так, как все его собратья. Смрад испорченной туши, ловко замаскированный специальными химикатами не смог провести мой чуткий собачий нос. Заприметив меня, стоявший за прилавком индус, национальность такая оказывается есть, решил провернуть обманный маневр. Он схватил небольшой кусок говядины, поводил им перед моим носом и откинул в сторону. Я дернула ухом, услышав характерный мягкий шлепок об кафельный пол и рыкнула. Как недальновидно с его стороны разбрасываться собственным товаром. Однако, с неумолимостью трамвая я продолжила надвигаться к злосчастному окороку. Подойдя вплотную, еще раз потянула воздух, чтобы уж точно не ошибиться и зарычала. За эти недолгие два месяца мой голос приобрел приятные басовитые нотки. Помню, такие были у матери, когда она напевала нам колыбельные. Оказывается, я становлюсь на неё похожа. Меня это не пугает, скорее напротив, я хочу окрепнуть и уж тогда показать всем, как нужно делать свою работу.
Мой живой интерес к туше быстро заметил хозяин рынка и подошел. Пара вопросов и окорок снимают с продажи, относя на экспертизу, а я в свою очередь получаю лакомый кусочек-похвалу, а еще тот, который ранее выкинул двуногий в попытке меня отвлечь. Вот она, моя работа. Я довольно собой и даже позволяю себе вильнуть кончиком хвоста. В общем, завершив свой короткий и плодотворный обход, я подхожу к стене и укладываюсь под очередную обдувалку, коих здесь по периметру здания довольно много. Смотреть на улицу, а уж тем более высовывать туда свой мокрый нос желания у меня нет. Уж я то знаю, что там нескончаемая и парализующая жара быстро сделает из меня комок шерсти с постоянной одышкой, который к тому же и двигаться еще нормально не сможет.
Сжевав оба вкуснейших куска, я укладываю косматую лобастую голову на вытянутые лапы и маленькими янтарными глазами продолжаю следить за окружающими, коих здесь довольно много.
Порою, я вспоминаю мой первый день здесь и тот запах, что заставил меня отойти от корабля. Отчего-то я больше не возвращалась в порт. Скорее всего я просто не желаю возвращаться на эту вечно движущуюся посудину. А еще вспоминаю свои детские мысли и то, как считала, что других собак больше не существует. Как же мало я успела за первые шесть месяцев своей жизни и как много в ней появилось сейчас, за эти два месяца на земле. Как много отличий в нашей жизни, жизни собак. Как часто мы совершаем ошибки, делая то или иное. И вдруг понимаешь, что без этих ошибок никуда, ведь сделать заранее правильный выбор невозможно. Если никогда не ошибаться, то никогда не сможешь сравнить победы и поражения, а значит не будет приятного чувства удовлетворенности, что ты все сделал так, как надо. Не будет чувствоваться почти физически на языке горечь поражения.
Кажется, я становлюсь философом, как и предрекал старый Эймс. Ну что ж, плохо это или хорошо, как сильно повлияет на мою жизнь я смогу сказать лишь со временем. А пока чего гадать и думать о том, чего нет. Лучше я хорошенько почешу за ухом задней лапой, вычесывая блоху.